Было морозное январское утро, когда я, закрыв один из последних оставшихся у меня магазинов на пару часов, сбежала провожать его на вокзал. Было холодно и как-то не по-родному. Он слегка обнял меня и даже не поцеловал. Была какая-то агрессия и небрежность в его прощании. Потом он провел пару недель в Москве. Все эти пару недель мы ссорились по телефону. Я сорвала голос и, кажется, утратила последний здравый смысл. Потом я и сама оказалась в столице. Мне ведь надо было куда-то сбежать от раздирающей меня тоски и обиды после закончившегося бизнеса. Он устраивал мне ежедневные разборки по телефону. Ревновал ко всему, чему только мог. А я замерзала, стоя на московском морозе и пытаясь его успокоить. Каким же он был козлом. Но я была влюблена и… И не умела отстаивать свои границы. Да и если на чистоту, то была в таком жутком раздрае. Мне казалось, что это любовь. Любовь – это когда твой любимый ссыт в раковину, а ты просишь его хотя бы воду включить. И хорошо, если он ссыт только в раковину, а не тебе в душу. На самом же деле, это был весьма типичный абьюз. Но иногда бывает такое ощущение, что слишком вложился, чтобы бросить. Да и обесценивание в этих отношениях сквозило, как ветром в подворотне. Но это не помешало мне однажды купить билеты и прилететь к нему в Лос-Анджелес, где никто меня не встретил. Я была в этом городе абсолютно одна, гостиница мне вышла тысячу долларов на неделю, что в тот момент, когда я осталась без бизнеса и какого-либо источника заработка, было достаточно грустно. Я сразу завалилась спать, проснувшись ранним утром на следующий день.

Вот если бы первой мыслью было: «Скорей бы утро – новый день!» Согласитесь, вряд ли с таким ощущением ранний подъем будет проблемой. Так вот, оказывается, это работает в обе стороны.

Утро абсолютно одно и то же. Вопрос только в отношении к нему. Все проблемы в нашей голове. Задать темп и настроение дню можем только мы сами. Темпа не было.

Я с трудом раскачалась и выползла на улицу. Решила немного прогуляться, сейчас звучит смешно. Кто в здравом уме будет гулять по LA? Бомжи и эстакады, вот и весь пейзаж. В тот день я прошла километров 20, даже добрела до «Аллеи славы», что представляла собой сомнительное зрелище в виде обычной городской улицы. Как сказал один мой знакомый: «Достопримечательность посредине ничего».

Я вернулась в отель и села смотреть какой-то бессмысленный сериал. Потом в дверь постучали. Это был он.

– Привет, что ты тут делаешь?

Следующие пара дней прошли отлично. Мы гуляли и веселились. Пока утром понедельника он не признался мне, что ушел с работы.

«Отлично, – подумала я, – мы в одной из самых дорогих стран мира. У меня на счету повесилась мышь, а ты говоришь, что никакого притока денег не предвидится. Супер».

Мы были оба на туристических визах. Мой план был – найти работодателя, который мне сделает рабочую визу. Его план был – поднять стартап и сделать визу для талантливых людей. А еще выжить.

«У вас воспоминания в альбоме „Семья“», – напоминает Сири. Какое было красивое название для совместного альбома. Мы там такие молодые, и я какая-то испуганная. LA, Сан-Фран, «Большое яблоко» зимой. Эти фото в памяти как в старом фильме на повторе.

Почему на мужчинах нет этикетки – «абьюзер». А ведь он казался таким хорошим. Мы не вместе уже месяцев семь. Он сдержал свое обещание, больше не звонил и не писал. Только пару недель назад я заметила, как он вступил в новую группу в Фейсбуке 3– «Русские в LA». Ух, значит, он вернулся? Инстаграм молчит – наверное, нет.

Через пару лет, копаясь ближе к полуночи в телефоне, я нашла скрин его последнего письма. И даже стала его немного уважать.