– Тогда ты точно моя дочь, – счастливо улыбнувшись, уверенно произнес Югра. И, подхватив девочку, крепко прижал к себе. А она, доверчиво прильнув к нему и обвив тонкими ручонками его шею, по-детски залепетала:

– Матушка много раз рассказывала про тебя.

– И что же она про меня такое поведала?

– Что ты очень хороший и добрый.

– А ты, эви, очень красивая, как твоя матушка, – кинув задумчивый взгляд на Дарину, произнес он. И, мысленно вернувшись в прошлое, тихо прибавил. – Только волосы у тебя цвета кедрового ореха. Но заплетены они так же, как когда-то у моей невесты – в одну трехлучевую косу.

– Зачем неправду говоришь, матушка намного красивее меня. Смотри, какие у нее золотистые волосы. Это у нее сейчас они заплетены в две косы, а вот раньше, когда меня еще и в помине не было, у нее была одна толстая коса до пояса.

– А откуда ты знаешь, что раньше-то было?

– Как откуда? Матушка сказывала, кто же еще! – вскинув бровки, удивленно посмотрела на отца девочка. И, вздохнув по-взрослому, добавила. – Какой же ты все-таки у меня непонятливый, батюшка!

– Ничего уж тут не поделаешь, эви, такой я, видно, уродился, – самокритично улыбнулся Югра.

– Что ты всё заладил: эви да эви. Кто это такая эви?

– По-нашему это будет дочь.

– Выходит, я твоя эви.

– Да, радость моя. А теперь беги к ребятишкам. Вишь, сколько их на берегу. Там и твои брат Пынжа и сестра Наста играют.

И он, опустив ее на землю, легонько подтолкнул в спину. Уенг, крутанувшись на одном месте, быстро побежала вниз к речке. Оставшись вдвоем, они с нескрываемой радостью, не отрываясь, долго смотрят друг на друга.

– Тебе нравится, как я назвала нашу дочь?

– Уенг – это чудное югорское имя. Когда-то давным-давно мы с моей невестой мечтали этим именем назвать нашу первую дочь.

– Вот видишь, я исполнила нашу мечту! – с душевным трепетным волнением откликнулась Дарина.

– Ты очень долго ехала, – словно издалека раздался его сдавленный голос, – у меня жена и уже трое детей – два мальчика и одна девочка. Старший сын Пынжа помладше Уенг будет. И Агна снова на сносях.

– А другого и не стоило бы ожидать, – безвольно опустив плечи, удрученно пробормотала она.

– Это я во всем виноват, – с горечью прохрипел подошедший воевода, – никого не пощадил, даже себя.

– Не надо никого винить. Видно, так распорядились духи, – возвысив руки к небу, спокойно изрек Югра.

– Так ты не сердишься на меня? – изумленно посмотрев на предводителя угров, вопросил Всеволод.

– У каждого свой путь, своя судьба. Тут уж ничего не поделаешь. Ты уж лучше скажи, что привез взамен-то. Опять какие-нибудь безделушки? Нам этого отродясь без надобности. Своего барахла хватает. Если сызнова погремушки, то никакому обмену не бывать. Я тогда уж лучше с купцами сговорюсь, они, правда, тоже народ ушлый, но зато посговорчивее вашего-то брата будут и всё, что попросишь, в аккурат поставляют.

– Ишь ты, нехристь, что надумал-то, против самого князя новгородского вздумал идти. Сейчас вмиг отрезвлю. – И, молодой кметь, стоявший неподалеку от воеводы, рванув саблю из ножен, без колебаний ринулся на Югру.

– Погодь, Володарь, не кипятись, – крикнул Всеволод, в один миг очутившись между ними.

– И ты туда же! – зарычал ратник сквозь стиснутые зубы. – Не зря мне наказывали приглядывать за тобой. – И, резво отскочив в сторону, призывно скомандовал. – Воины, хватайте предателя!

Но верные своему воеводе ратники даже и не шелохнулись.

– Ах, та-ак! – взбесившись, с пеной у рта и с высоко поднятой саблей он вновь ринулся на Югру.

– Не-ет! – что есть мочи заорала Дарина, бросившись под ноги разбушевавшегося ратника.