– Ты электриком был профессиональным? – спрашивали с земли.

– Да пару раз одевал «когти» в армии.

– Смотри аккуратнее, ближайшая больница далеко.

– А мне в больницу не надо. Мне к Алику надо!

Пришёл к дому дяди Вити и дядя Саша; его семье Маша помогала раньше с заготовкой сена.

– Скоро гимны будут играть. А света нет на всём краю, – переживал дядя Саша. – Что у вас тут? И так делать нечего целый день, а тут ещё футбол нельзя посмотреть.

– У нас в ближайшие часы будет много развлечений, – отвечал сверху Андрей. – Пока дойдём до Алика, пока посидим на горке, пока вернёмся. Финальный свисток уже успеет прозвучать. Нет, футбол мы сегодня смотреть не будем.

– Ты уже оценил свои услуги в бутылку самогонки? – спросил кто-то.

– Какая бутылка?! – от неслыханной наглости Андрей сделал что-то не то, и его снова ударило током. – Тут три только за одну работу. Плюс ещё по одной за каждый удар током.

И электричество восстановилось на их конце деревни. «Ловко он, – подумала Маша. – Интересно, выпускники МАИ или МИЭТа умеют так?»

Мужики пошли на горку, отказавшись от предложения дяди Саши пойти смотреть футбол. Только Маша приняла это приглашение.

Иначе было два года назад во время финала чемпионата мира Бразилия – Франция. Тогда на футболе у дяди Саши с тётей Таней собралось много народа – отец, Булыгин, один из мужей тёти Нади, другие взрослые. Стул достался и Маше, но только долго усидеть на нём она не могла. Футбол тогда манил её намного меньше, чем вечерняя прохлада в деревне. Но Маша хотела, чтоб матч затянулся, так как, пока взрослые смотрели футбол, дети могли гулять по росе и по туману.

А вот финал главного футбольного события 2000 года Маше понравился и запомнился. Радость от начинающейся самостоятельности вкупе с радостью от приезда в деревню были настолько сильны, что перекинулись на экран телевизора.

Самостоятельность постепенно становилась нормой, а радость от пребывания в деревне становилась всё кратковременной – по мере того, как деревня пустела, а из душ взрослых выходила романтика. Зато радость от крупных футбольных турниров оставалась неким эхом от тех, других радостей.

Когда Маша в тот день, день финала Евро-2000, вернулась ночью домой, на терраске сидели отец, мать, тётя Надя, Андрей, дядя Витя и Алик. Как поняла Маша, мужчины отмечали возвращение электричества сначала у Алика, и, лишь когда стемнело, захватив с собой Алика, побрели обратно, на другой конец деревни. В темноте они потеряли тропинку и переходили речку вброд, а затем ещё долго блуждали в зарослях крапивы, поэтому выглядели они так, будто их всех сильно тряхнуло током.

– Я сделаю нормальный тропинка, – говорил Алик. – Эта никуда нэ годится.

– Да это вас этот повёл куда-то, – говорила мать, указывая на отца.

– Алик, нам с тобой придётся тут сидеть до утра, – говорил Андрей. – Я в темноте ничего не вижу.

– Да мы вам фонарик дадим, если что, – говорила тётя Надя.

– Кто там кого? – спрашивал отец. – Макаронники лягушатников или лягушатники макаронников?

– Лягушатники, – отвечала Маша.

– А как же вратарь макаронников? Он же всё тащит.

– Ему под конец разбили нос мячом. После этого он стал нервничать. Иногда казалось, что он потерял ворота.

И только дядя Витя, бывший моряк-подводник, сидел угрюмый, пьяно склонив голову над тарелкой. Ничего особенного он не видел в их ночном приключении. Для него всё это было не в новинку, и он не мог представить, что может быть иначе, поэтому даже не видел повода для разговора.

Мать не стала долго допытываться, зачем Маша держит в руках географическую энциклопедию и почему она не ложится спать: мысленно родители ещё продолжали гордиться своей старшей дочерью и поэтому легко закрыли глаза на бездельничанье младшей.