Важные перемены произошли только к концу 18-го года – и на Юге, и на Востоке.
В октябре на Юге умер генерал Алексеев, с которым Деникин был обязан считаться, после чего власть главнокомандующего усилилась. В то же время Деникин всё-таки объединился с Красновым и стал командующим всех вооружённых сил Юга России, что ещё больше увеличило его политическое значение.
В то же время закончилась Первая Мировая война и у стран Антанты развязались руки, в результате чего они стали поддерживать Деникина, посылая ему войска и вооружение. Однако, из этой поддержки ничего не вышло, потому что солдаты не хотели сражаться после заключения перемирия, а революционные агитаторы пользовались большим успехом. Вскоре Антанта полностью отказалась от ведения каких-либо боевых действий на территории России, но продолжила финансовую поддержку белого движения, которое с 19-го года стало готовить мощное наступление.
Параллельно с этим многое изменилось и на Востоке. Осенью 18-го года поднялась звезда адмирала Колчака, который вызывал прямо противоположные от Деникина оценки, что, в общем, понятно: в советское время был выстроен очень тёмный образ колчаковщины с какими-то невероятными зверствами. При этом в эмиграции его описывали в абсолютно восторженных тонах как великого рыцаря белого движения, отдавшего жизнь за великое будущее России. Например, человек, учившийся вместе с ним в морском корпусе, писал следующее:
Моя конторка в нескольких шагах от Колчака. Я смотрю на него и думаю: «Где я видел раньше подобное лицо аскета, с горбатым носом и горящими пламенем фанатизма глазами?» И вдруг вспомнил: это было на картине, где был изображен Савонарола, произносящий на площади одну из своих знаменитых речей.
Считается ли комплиментом сравнение с фанатиком 15-го века? На общем контексте этих воспоминаний, где он рассказывает, как огромно было влияние Колчака на всех курсантов, совершенно ясно, что да.
Ещё один человек из его молодости написал:
«Мы чувствовали в нем моральную силу, которой невозможно не повиноваться, чувствовали, что это тот человек, за которым надо беспрекословно следовать. Ни один офицер-воспитатель, ни один преподаватель корпуса не внушал нам такого чувства превосходства, как гардемарин Колчак. В нем был виден будущий вождь».
Однако, всё это только одна крайность. А вот, что писал белый генерал Будберг, служивший вместе с Колчаком:
Обыкновенный тип адмирала, очень взбалмошный и не привыкший сдерживаться, узкий моряк, наполненный морскими традициями и предрассудками, абсолютно незнакомый с военным делом и с администрацией; положительные качества – искренность, идейность борьбы за Россию, кристальная честность, ненависть к беззаконию – все это очень мало для возглавления верховной власти в такое время.
Так, Будберг поймал главную вещь: у Колчака было много недостатков в характере, но помимо этого он просто был не готов к тому, что выпало на его долю. В другой работе Будберг добавил:
Истинный рыцарь подвига, ничего себе не ищущий и готовый всем пожертвовать, безвольный, бессистемный и беспамятливый, детски и благородно доверчивый, вечно мятущийся в поисках лучших решений и спасительных средств, вечно обманывающийся и обманываемый, обуреваемый жаждой личного труда, примера и самопожертвования, не понимающий совершенно обстановки и не способный в ней разобраться, далекий от того, что вокруг него и его именем совершается.
Как такой неоднозначный человек оказался лидером белого движения и верховным правителем России?
Колчак родился 16-го ноября 1874-го года в семье военного и получил прекрасное образование. Трудно сказать, насколько справедливы разговоры о том, что гардемарин Колчак значил больше, чем любой воспитатель, но, во всяком случаи, он действительно пользовался авторитетом и уважением. Закончив Морской кадетский корпус, он начал служить на фронте и заниматься гидрологией и исследованием океана, мечтая попасть в полярную экспедиции. В начале 20-го века он принял участие в экспедиции барона Толля, цель которой заключалась в поиске загадочной и несуществующей земли Санникова, которую когда-то видел на Севере промышленник Яков Санников, добывавший пушнину. Эта экспедиция закончилась трагически: в какой-то момент Толль с частью команды отделился от остальных, но так и не вернулся. После этого Колчак сообщил о произошедшем в Петербург, а затем вернулся на Север и всего с несколькими людьми на вельботе отправился искать Толля. Так, он добрался до острова, от которого барон с отрядом отплывал, и нашёл документы, согласно которым в этот момент у них всё ещё было в порядке. А дальше – непонятно: либо они утонули, либо замёрзли или умерли от голода. Никаких следов дальнейшей судьбы группы Толля Колчак не нашёл.