После этого на Керенского началось огромное давление: генералы, военные, кадеты, самые разные политики – все говорили о том, что с Корниловым необходимо договорится. Однако, глава правительства никого не слушал. Произошло это из-за Львова или из-за того, что Керенский уже видел конкурента в главнокомандующем, – не ясно. Во всяком случаи, он отказался идти на переговоры, а Крымов всё ближе подходил к Петрограду.

Далее, Керенский обратился к исполкому Совета, который немедленно создал революционные комитеты, созывавшие рабочих и добровольцев на защиту Петрограда. Кроме того, в войска Крымова были отправлены агитаторы и целая мусульманская делегация, во главе с внуком Имама Шамиля.

Предполагалось, что войска Крымова на подходе будут поддержаны восставшими офицерами, для чего Путилов и другие должны были дать очень много денег. Однако, никакого восстания не произошло и войска остановились. Крымов пришёл к Керенскому, и они о чём-то очень долго разговаривали. После этого Александр Крымов вышел и застрелился.

Узнав о результатах военного похода, Корнилов, не призывая больше никаких войск, сдался и был помещён под арест вместе со своим окружением. В тюрьме он пробыл до ноября, после чего бежал с приходом к власти большевиков.

Позиция Керенского при этом совершенно не улучшилась. Он не пошёл на союз с Корниловым против левых (и дело не только в его «чистоте», но и в том, что ему, как социалисту, было трудно сговориться с генералом). При этом борьба с главнокомандующим радикализировало все левые силы, в результате чего всё больше людей в Советах начинали склоняться к большевикам. Так, Керенский оказался между двух стульев: для левых он был слишком мягок (и замазан непонятными переговорами с Корниловым), а для правых он был слишком левый. Конечно, Керенский ещё пытался трепыхаться: 1-го сентября он объявил Россию республикой (до этого строй не был определён). Ещё одной его странной попыткой обращения к обществу было сентябрьское Демократическое совещание, где собрались только левые, которые долго решали, как быть: поддержать Временное правительство или нет. А если поддержать – могут в нём остаться кадеты? А если не поддержать – кто будет править?

На фоне всех этих дискуссий появилась идея создания однородного социалистического правительства, то есть из разных левых партий. Так, 20-го сентября было решено собрать предпарламент, 7-го октября он начал заседать, однако ничего не решалось – он выступал исключительно совещательным органом.

Стоит заметить, что это уже октябрь. Большевики к этому времени почти подготовили переворот, создали военно-революционный комитет и разослали своих агитаторов во все точки России. При этом они хотели собрать 2-й съезд Советов (первый был в июне, и из него сформировался исполком с большинством – у меньшевиков и эсеров).

К 25-му октября все делегаты 2-го съезда уже были в Петрограде и большинство в этот раз было у большевиков, хотя были и другие социалистические группировки. За предыдущие дни был полностью подготовлен план восстания и создан комитет, во главе которого встал Троцкий (когда его объявили «врагом народа», было сказано, что во главе стоял Владимир Антонов-Овсеенко, но когда и того расстреляли в 38-м году, все почести достались товарищу Сталину). Несмотря на то, что всё уже было подготовлено, среди большевиков тоже ходили предложения о создании однородного социалистического правительство – за это выступал Каменев, который был председателем этого съезда.

Но, несмотря на все дискуссии, крейсер «Аврора» уже вошёл в Неву, дал холостой выстрел по Зимнему дворцу, и отряды красной гвардии пошли в атаку. Конечно, они не трясли решётку с двухглавым орлом, как это показал Эйзенштейн, но всё-таки дворец был взял, а Временное правительство – арестовано. После этого военно-революционный комитет передал власть съезду Советов. Самое интересное в том, что в этот момент создание коалиционного правительства (социалистического) ещё было возможным, но меньшевики и эсеры ушли, поскольку несколько их министров были арестовано в составе Временного правительства. Так, на съезде остались только большевики и фракция левых эсеров (последние искренне верили в возможность договориться с большевиками).