Да, я любил природу, любил слушать пение птиц, любил наблюдать за уточками, любил шелест травы и листвы, любил ту жизнь, что идет в лесу. Любил животных, но не как еду, а как живых существ, но я не любил ту жизнь, что уготовлена мне по рождению. Я не – мужик, не в полном смысле этого слова, я не защитник, но я и не трус. Как это мучило меня, как я хотел искоренить из себя это, но не мог. Но меня никогда не тянуло стать ни художником, ни поэтом, ни каким-нибудь другим представителем современных профессий, что выбирают люди, парни моего склада характера. Я был все же больше влюблен в науку, зачитывался книгами, мне нравилось что-то изучать, узнавать. Мне хотелось знаний, но не к чему было их применить, да и какой из меня ученый?

Наступал поздний вечер, а за ним спускались сумерки и ночь, а это значит, что нужно было идти домой. Встав с бревна и посмотрев на уточек еще раз, я, развернувшись, пошел к дому. Друзей у меня не было, я не знал, почему. Может, все дело было в том, что я отличался от остальных? Перво-наперво – из-за внешности: блондин с зелеными глазами, немного смуглой кожей, хотя у всех она была смуглая летом, худощавый, немного ниже других своих сверстников. Но и это не главное, хотя внешность, порой, играет важную роль, но не в моем случае. Второе: в учебе я не блистал умом. Но по сравнению с другими я был одним из лучших. Мне не составляло труда учиться тому немногому, что нам давали. И не забывайте, не у всех детей моего возраста была такая возможность. Из совсем бедных семей дети такого не получали, но мой отец обеспечил меня и моих сестер этой роскошью. Безусловно, зависть и гнев одолевали сверстников, отсюда и отношение менялось.

Поначалу я расстраивался, мне хотелось общения, я хотел друзей, я хотел быть, как все. Позднее я понял, что это просто невозможно. В свои десять лет я слишком много думал, а может, все дело в том, что война взрослит ум и тело раньше срока.

Шли дни, лето уходило, наступала осень, мы вновь отправились с отцом на охоту, но в этот раз я должен был убить животное. Безумный страх – это все, что я чувствовал. Я не могу передать те ощущения, что испытывал, когда отец заявил мне это за завтраком. Мать, стоявшая у стола, побледнела, и полотенце, что она взяла в руки, упало из ее ослабевших пальцев. Бледная, как и я, она медленно повернулась к столу, где уже собиралась вся семья. Посмотрев сначала на меня, затем на мужа, она хотела было что-то сказать, но потом в ее глазах блеснула печаль и обреченность. Мы оба знали, что он не послушает ее. Отец твердо решил сделать из меня мужика, как он выражался. По утрам я бегал, отжимался, хотя мне и не нужно было бы это делать. Я и так колол дрова, убирал в сарае, таскал различные вещи и прочее, что просили сестры и мать, но против воли отца не пойдешь. Иногда мне казалось, что отец не любит меня, но, включая рациональную часть разума, я понимал, что это вовсе не так. Это все из-за того, что он давил на меня своим влиянием. Он хотел обеспечить мне и семье хорошую жизнь, я не виню его за это. Но со своим страхом и добрым сердцем я не мог убивать животных. По сути, вообще-то, очень тяжело вообще направить пушку на человека и спустить курок, даже если этот человек – тебе враг, или тебе так сказали, что он враг, что ты должен его убить, чтобы спасти себя и страну, или ради какой-то еще великой цели. Возможно, вам не понять: когда жил я, шли почти бесконечные войны, поэтому мало кто из мальчиков и молодых людей не сражались на фронтах по всей стране. Пожалуй, только младенцы, да и то им тоже не везло, они умирали либо от голода, либо от болезни, либо их убивали…