– Стать маляром?

– Да нет, художником. Живописцем. Как Ван Го г или Пикассо.

– Понятно.

– Я спросил, видел ли кто его работы, и он сказал, что несколько лет назад выставлял свои картины в приходском зале, а потом возил их в Дублин показать одному галеристу, но получил от ворот поворот: дескать, он еще не готов, надо развивать свой стиль. Ту т влезла девица: дублинцы только о себе и думают, на остальных им плевать. Видел бы ты ее, Одран. Накрасилась, словно шла не к викарию, а на дискотеку. Юбка коротенькая – одно название. – Том присвистнул и покачал головой. – А ноги прям из подмышек растут.

– Как это? – опешил я.

– Ну, такое выражение, – рассмеялся Том. – Не слыхал, что ли? В общем, о девице этой ходила молва, что слаба на передок, но, видно, жениху было пофиг. Ну вот, сидят они, ухмыляются, и я вижу, что все это им невмоготу, а потом заводят старую песню – почему нельзя просто жениться без всей этой муры, и я отвечаю, что многие пары находят очень полезным поговорить о разных аспектах супружеской жизни, прежде чем идти под венец. Траты на хозяйство, чистота в доме, отношения… ну, ты понимаешь…

– В постели, – договорил я. По-моему, надо называть вещи своими именами, ведь мы, в конце концов, не дети.

– Да, это самое. – Том вроде как смутился и поерзал на стуле.

– В подобных вопросах я совсем не разбираюсь, – сказал я. – Очень надеюсь, что мне не придется давать таких наставлений.

– Как это – не разбираешься? – удивился Том. – Или нас не натаскивали?

– Наши познания чисто теоретические. Мы не ведем свою бухгалтерию, за нас это делает Церковь. Не убираем свои жилища, для этого есть экономки. А что мы знаем о сексе?

– Не все такие невинные агнцы, как ты, – раздраженно бросил Том, и я удивленно нахмурился – с чего это он так заговорил? Мы знакомы с семнадцати лет, и он, помню, признался, что еще даже не целовался с девушкой. – Суть в том, что за наставлением парочка явилась, поскольку не было других вариантов. Отец Трелони, приходский пастор, ясно сказал, что в своей церкви их не обвенчает, покуда не прослушают курс о супружеской жизни, ну и куда им было деваться? В общем, я хотел как можно скорее покончить с этой бодягой. Желая разрядить обстановку, я сказал, что от одной обязанности невеста избавлена – после свадьбы не надо хлопотать о перемене фамилии.

– Почему это? – спросил я. На столе появились две новые пинты, а я даже не заметил, когда То м их заказал.

– В том-то и штука. – В два глотка Том опорожнил стаканчик виски и, буркнув «Твое здоровье», приложился к новой пинте. – Парня звали Филип О’Нил, ясно? А девицу, по чистому совпадению, Роза О’Нил. Однофамильцы, понимаешь? Слава богу, никакие не родственники, хотя в Литриме, если подопрет, женишься и на кобыле. Но тут О’Нил женился на О’Нил. Такое, значит, бывает. Фамилия-то распространенная.

– Понятно. – Я хохотнул, словно над смешным анекдотом. Видно, подействовало спиртное. На голодный-то желудок. В поезде я не мог даже смотреть на тот сэндвич с ветчиной и сыром.

– Ну вот, я, стало быть, пошутил, а девица, вся из себя такая, вдруг заявляет, что и не собиралась после замужества менять фамилию. Чего? – говорю. Вы обязаны взять имя мужа, это закон. А она ржет! Смеется мне в лицо, Одран. Нет такого закона, говорит, и если надо, она принесет Ирландскую конституцию, чтоб я показал статью, где это прописано.

– Она права, – сказал я. – Закона нет. Но так заведено.

– Так и я о том же! – вскипел Том. – Жена берет имя мужа. И не надо, говорю, кивать на Дублин, я знать не хочу о всякой ерунде. А она опять ржет – дескать, ей это без разницы, после свадьбы она оставит свою фамилию, и дело с концом. Но вы же О’Нил, говорю. Да, отвечает, и что из того? Да то, говорю, что у вас все равно будет фамилия мужа.