Если мне предстояло выступить с речью, ночи были изнурительно долгими. Я репетировал ежедневно по несколько часов, а когда наступала ночь, снова смотрел в потолок, чувствуя себя глупым и фальшивым, задаваясь вопросом, как мне вообще удалось получить этот ангажемент. Неужели это моя последняя возможность? Что, если я до смерти надоем аудитории? Что, если мой разум отключится, и я выставлю себя на посмешище, как это было в колледже? И вообще, место ли мне на одной сцене с другими ораторами?

Наверняка я был единственным докладчиком в программе конференции, который лежал без сна и сомневался в себе. Значит ли это, что я не следую своему истинному предназначению? Если это мое призвание, то почему, черт возьми, это так чертовски трудно? Мне казалось, что я иду не в том направлении, когда ночь была самой темной.

Я понял, что иногда то, от чего мы бежим, – это то, к чему мы должны двигаться. Но как я мог успешно вдохновлять людей, если перед каждым выступлением я все еще был так подавлен и считал, что, возможно, есть тысячи ораторов, более талантливых и комфортных, чем я? Разве это чувство когда-нибудь пройдет? Как я мог писать книги о принципах лучшей жизни, если сам с трудом жил в соответствии с ними?

Сомнения только усугубляли мое беспокойство.

Но я не могла перестать быть одержимой. Я хотел успеха больше всего на свете и думал, что если когда-нибудь сделаю перерыв в работе над своим бизнесом, то успокоюсь и потеряю темп. Поэтому я продолжала рассчитывать, прикидывать, надеяться, желать, молиться, постоянно размышляя о будущем и не замечая маленьких моментов, происходящих вокруг меня. Меня окружали невероятная семья и друзья, и все же большую часть времени я не мог присутствовать, когда мы были вместе.

Как я могу наслаждаться жизнью, если я еще не нахожусь там, где хочу быть? Я часто спрашивал себя.

Счастье придет позже. Я еще не продала миллион книг, как мечтала. Я не заполнил свой график выступлениями, как обещал себе, что сделаю это к настоящему времени.

И все же я была так готова покончить с ощущением, что у меня меньше квалификации, чем у всех остальных, занимающихся тем же, чем и я. Я ненавидела чувствовать себя самозванкой. В кои-то веки я просто хотела поспать восемь часов перед выступлением. Хоть раз я хотела смириться с тем, что кому-то не понравлюсь я, или мои книги, или моя речь. К этому моменту я должна была победить эти страхи.

Что, черт возьми, я делаю не так?

Я был уверен, что, достигнув своих целей, я перестану сомневаться в себе, мой разум обретет покой, и я буду доволен. Тогда, и только тогда, я смогу расслабиться и наслаждаться ленивыми вечерами и праздниками с семьей, не задумываясь о будущем. Тогда я стану успешным. I

Я знал, что еще не дошел до этого, и теперь не был уверен, что когда-нибудь дойду. "Как поживает знаменитый автор?" Леви улыбнулся, протягивая мне мой обычный напиток – средний брив с шестью шотами. Мне не нужно было делать заказ: Леви всегда начинал с моего напитка, когда видел, что я заезжаю на парковку.

"Готов к Рождеству, Майк?"

"Ага, ага", – ответил я и оглянулся, надеясь, что человек в комбинезоне не подслушал автора.

"Как насчет тебя, парень? Сделал покупки?" быстро спросил я.

"Ты знаешь это!"

Утром в канун Рождества я особенно волновался. Я ехал на поезде один и не проводил Рождество с женой или семьей. Волей-неволей в течение четырех дней буду только я и мои мысли. Мне нужно было время, чтобы подумать. Когда за несколько дней до этого я покупал билет из Ванкувера (штат Вашингтон) до станции "Чикаго Юнион", у меня не было никаких дел на Среднем Западе. Я планировал проехать на поезде туда и обратно и надеялся, что уединенное путешествие каким-то образом станет достаточным временем, чтобы привести в порядок свои мысли и свою жизнь или хотя бы немного прояснить ее и обрести покой. Боже, как же мне это было нужно.