Ранхаш внимательно осмотрел украшение и положил его обратно.

– А остальные?

– Ну их описание соответствует каталогу. Вот только насчёт ожерелья Овеи я точно не помню, – Майяри опять не смогла понять, зачем соврала. Но не расстёгивать же ей платье прямо посреди леса? Вернутся, и она сразу же расскажет харену о своём маленьком секрете. – Думаю, они взяли эти артефакты, чтобы скрыть факт кражи перекрестья и не привлекать к нему особого внимания.

– Да, очень на это похоже, – согласился Ранхаш. – Только камень Обана мог оттянуть на себя всё внимание.

– Но, конечно, проверить эти артефакты не мешало бы. Я могу ошибаться.

– У вас будет время, чтобы этим заняться, – пообещал Ранхаш.

– Правда? – недоверчиво переспросила девушка. – Вы дадите их мне?

– Естественно, – оборотень сложил артефакты обратно в мешок и, закрыв ящик, поднялся. – Возвращаемся.

– Интересно, что скажет стража, когда мы опять постучимся? – Майяри тихо захихикала, топая следом за мужчиной.

– Они уже сменились.

Позади раздался тихий вскрик и сильный хруст снега. Ранхаш обернулся и смерил взглядом лежащую лицом в сугробе девушку.

– Нос цел? – спокойно поинтересовался он.

Майяри с досадой зашипела и ощупала нос.

– Цел…

Вернулись домой они далеко за полночь. До двери ночные кладоискатели дошли в облике двух сыскарей и уже на крыльце превратились в замёрзшую Майяри и бодрого харена, на плече которого в мешке лежал короб с самыми знаменитыми в Санарише драгоценностями.

Внутрь мужчина и девушка постарались пройти как можно тише, но не успели они сделать и пары шагов от порога, как раздался щелчок пальцев и в воздухе вспыхнул ослепительно белый светляк, своим сиянием озаривший мрачного Шидая, развалившегося в кресле.

– Ну и где вы изволили шляться в такой поздний час, детишки?

У Майяри аж душа в пятки ушла, а сердце в уши перескочило и захотелось приложить лекаря площадной руганью за испуг, но мрачный взгляд оборотня охладил её, и девушка едва удержалась от того, чтобы не посмотреть на харена.

Так, господину Шидаю знать об делах совсем-совсем нельзя.

Майяри угрюмо взглянула на мужчину и обиженно процедила:

– Потрошили мой последний схрон с артефактами! Теперь у меня вообще ничего не осталось!

Бросив на харена полный неприязни взгляд, девушка вскинула подбородок и направилась к лестнице, всей своей спиной демонстрируя гнев и обиду.

Шидай перевёл взгляд на Ранхаша, и тот, холодно взглянув вслед Майяри, заявил:

– Я должен был убедиться, что у неё больше не осталось тайников с артефактами, и упредить будущие побеги. Они ещё ни к чему хорошему её не привели.

И, поправив мешок на плече, спокойно прошёл мимо.

Несколько обескураженный Шидай проводил их удивлённым взглядом и, откинувшись в кресле, пробормотал:

– Неужели ладить начали?

– Так ты и не отъелась, – горестно вздохнул господин Давий и, подняв пискнувшую Майяри, прижал к своей необъятной груди. – Ты уж себя береги, кушай хорошо, не болей и в неприятности не влезай. Слушай Шидая и… – домоправитель перешёл на громкий шёпот, – поменьше слушай харена, – и совсем уж доверительно добавил: – Он порой безголовый.

Ранхаш сделал вид, что ничего не услышал.

Давий опустил слегка придушенную девушку на пол и развернулся к Шидаю.

– Ну давай, друг, – облапав лекаря, медведь гулко похлопал его по спине и, выпустив задохнувшегося мужчину, развернулся к харену и сгрёб в объятия уже его. – Вы уж осторожнее, господин. Прислушивайтесь иногда к тому, о чём Шидай болтает.

Майяри с тоской осознала, что привязалась к заботливому домоправителю, и уезжать ей совсем расхотелось. Разве только взять господина Давия с собой… Девушка постаралась задавить грустные мысли и, натянув шарф до самого носа, принялась надевать перчатки.