В одном описании Вюртемберга, вышедшем в 1765 году под заглавием «Сущая правда, или Записи знаменательных событий дома Вюртембергов», говорится: «Хотя во дворце смеются немного, зато тем больше едят. Немало и пьют, а во время десерта пускают фейерверки не хуже, чем при дворе христианнейшего короля. Впрочем, эти фейерверки не имеют ничего общего с большим фейерверком, который сжигается на вольном воздухе все равно, какая бы ни была погода. В 1763 году дождик совершенно промочил все ракеты. Однако герцог и слышать не хотел о том, чтобы отложить фейерверк – стоил он 52 тысячи гульденов, – хотя фейерверкер и уверял его, что и пятидесятая доля не загорится. В таких представлениях герцог видел истинные доказательства великолепия и пышности».

Недурненькая сумма – 52 тысячи гульденов! На эти деньги можно было тогда прокормить в течение одного дня всю страну.

В мемуарах барона фон Вимфена, который долгое время был участником веселой жизни при вюртембергском дворе, встречается описание, прекрасно обобщающее эту последнюю: «В 1763 году я вернулся после годового пребывания при испанском дворе в Штутгарт и с тех пор в продолжение 10 лет кружился здесь в вихре удовольствий и праздников, и никакое беспокойство не нарушало наши наслаждения. Герцог содержал 15 тысяч солдат, красивее и дисциплинированнее которых не было ни в одной стране. К его услугам находилось до 200 дворян, среди них 20 принцев и имперских графов. Он содержал 800 лошадей и постоянно увеличивал и украшал свою летнюю резиденцию Людвигсбург. При вюртембергском дворе была лучшая в Европе опера, лучший оркестр и, после парижской, лучшая в свете французская комедия. Кроме ежедневных представлений, доступ к которым был бесплатен, часто устраивались праздники, великолепие которых я сумел оценить только тогда, когда позднее познакомился с тем, что вызывало всеобщий восторг при других дворах. Приятнее же всего были летние путешествия герцога на его виллы, преимущественно в Графенек – замок, лежащий в одной из самых глухих местностей Шварцвальда, где герцог часто проводил часть лета. Обыкновенно герцога сопровождало только 10-12 кавалеров, и я почти всегда имел счастье быть в их числе. Остальная свита состояла из 600 или 700 человек, предназначенных для его развлечения. Здесь были налицо все лучшие силы французской комедии, комической и итальянской опер. Оркестр состоял сплошь из первоклассных виртуозов. Тут были: Дзомели, Лолли, Нардини, Рудольфе, Шварц, братья Пла. Новерр получил приказ ставить самые восхитительные балеты. Зритель видел только очаровательные танцы богинь и нимф. Все, что только могут дать талант и природа в смысле наслаждений и утех, было налицо, и все были как нельзя лучше настроены, чтобы по достоинству оценить эти удовольствия. Мы засыпали и просыпались среди веселья. Два оркестра будили нас по утрам. Завтракали все вместе, обыкновенно под сенью безлюдного леса. Под звуки музыки приступали к кадрилям и рондам, готовясь к вечернему балу. В промежутках занимались туалетом, игрой, едой, разнообразными развлечениями. То отправлялись ловить рыбу, то на охоту, то на прогулку в темный зеленый лес, всегда в компании богинь и нимф.

Более приятно я никогда не проводил время, а иногда испытывал такое наслаждение, что еще и теперь при одном воспоминании меня охватывает очарование, хотя чаще – грусть. И не одни только красавицы девушки способствовали веселому времяпрепровождению. Все решительно содействовало ему: прекрасный стол, превосходный аппетит, вызываемый как утренними танцами, так и послеобеденной охотой, и, что важнее всего, с нами был герцог, всегда веселый, всегда в добром расположении, исполненный мудрости и остроумия, всегда снисходительный к своим придворным».