Он показывает на сигарету.

– Хорошо, – говорит Настя и кидает пачку в снег. Но сигарету держит в руках и затягивается еще раз.

– Хочешь? – спрашивает Настя, хотя знает, что он ответит «нет».

– Нет, – говорит Коля.

Подходит ко ней ближе и целует в губы. Сигарета выпадает из ее руки в снег. Она смотрит на карие глаза, и ее словно затягивает в этот водоворот. Эти глаза кажутся ей такими добрыми, такими светлыми. Самыми любимыми на свете.

Настя пытается очнуться от воспоминаний, которые словно водоворот, затягивают ее в свою пучину. «Интересно, думал ли он когда-нибудь также о моих глазах? О том, что нет на свете ничего милее моих зеленых глаз? Мне хочется верить, что думал. Наверняка, думал. Иначе не рисовал бы чуть позже мой портрет. Пусть рисунок был на листке в клетку, на листе, вырванном из какой-то школьной тетрадки. Пусть портрет был нарисован карандашом. Наверное, когда он рисовал его, немного думал о моих зеленых глазах. Я буду тешить себя этой мыслью. Я сохранила этот рисунок», – думает Настя, сидя в пабе со своим мужем и подругой, поглядывая на них обоих.

«Тогда, в тот вечер, я отвела глаза и смотрела на угасающую в снегу сигарету», – вспоминала она.

Он поморщился и сказал:

– Я не буду тебя целовать, если ты будешь курить. Целоваться с курящей девушкой – то же, что лизать пепельницу.

«Откуда он знает такие выражения?» – пронеслось в голове у Насти.

Она промолчала. Он снова развернулся в сторону фонаря. Там все еще лежали их сумки. Но он взял ее за руку при этом.

– Пойдем?

– Да, давай.

Вообще Настя любила играть с мальчишками. Девочки казались ей скучными. А вот мальчишки… Мальчишки затевают всякие интересности. Лазают по гаражам, перепрыгивают с сарая на сарай, шуруют по чужим огородам, устраивают разные квесты и курят сигареты. Это гораздо увлекательнее. Летом всей толпой пытаются завести чью-то старую Яву, что-то при этом вечно чинят и ремонтируют. Матерятся и говорят всякие технические термины, в которых Настя ничего не понимает. Иногда ей казалось, что мальчишки и сами не понимают.

Вытаскивают из родительских карманов деньги и ключи от машины и всей гурьбой на ней катаются, а затем покупают пиво и пьют его. Насте нравилась такая романтика. В кругу этих мальчишек она чувствовала себя девочкой даже больше, чем в кругу девчонок. Она не была какой-то «своей» в доску. Мальчишки относились к ней с уважением, и ей это нравилось. Хотя, конечно, смеялись, когда накатавшись на картонных коробках на ледяной горке, она падала в снег и рисовала руками и ногами «ангелочка».

Было весело, но все эти шумные проказы закончились однажды. Все закончилось в тот вечер, когда Коля поцеловал Настю. Они отделились от этой компании и стали сами по себе.

В этом не было ничего плохого – закончился один жизненный период и начался другой, не менее увлекательный и интересный. Николай стал для Насти другом и защитником. Они были счастливы. Гуляли по заброшенному и никому ненужному поселку. Грелись на теплосетях возле мясокомбината. Комбинат – это место, вокруг которого и вырос этот поселок, а сейчас он полуразрушенный и никому ненужный. Они строили планы на эти пустующие здания, по наивности, думая, что вырастут и смогут все. Они были счастливые и невинные. Им было всего по шестнадцать лет. Они шли мимо котельной, и Настя рассказывала о колдунье, которая варит в этих котлах зелья, и поэтому все скоро умрут. Колю веселили ее рассказы, а ей нравилось, что кто-то их слушает. Она мурлыкала песни и рассказывала стихи.

Была снежная и прекрасная ночь. Ночь девочки-льдинки и начало снежному царству в ее душе. Девушке пришлось сменить школу из-за давления учителей и одноклассников. Не смог Николай уберечь свою Настю. Он ушел в техникум и выбрал свою дорогу. Он продолжал быть рядом с Настей, и что-то было особенным в их союзе, но в ее мире что-то исчезало. Изо дня в день, из года в год, она чувствовала все слабее и слабее связь между ними.