Но вдруг стало как то хорошо на душе. Через полгода безработицы стала абсолютно довольна тем как развернулась жизнь. Познакомилась поближе с младшей дочерью, не разнимаем рук с мамой, разглядела мужа. И встала на свое место в семье. Целыми днями жарю, парю, бегаю по музыкальным лицеям, детским театрам, леплю из пластилина, мою своих девчонок в бане, обнимаю, целую, отдаю не отданное прежде. Не работаю. Нигде. Недавно отказалась от миллионного аутсорсинга. Сознательно и спокойно. Если я опять вломлюсь как лошадь, как в старые времена, а как же музыкальный лицей у младшей? А кто будет кормить маму? 3 года назад я бы не раздумывая ответила – няня и сиделка. Но не теперь. Я физически вижу, как уходит время. Как песок сквозь пальцы – так заканчивается детство младшей дочери и жизнь мамы. Я хочу это видеть. Я хочу в этом участвовать. Мне не интересно прыгнуть с парашютом сейчас. Я сделаю это позже.

А сейчас у нас с младшей дочерью получаются шикарные пластилиновые белки и лебеди высотой полтора сантиметра. Оседаю от восторга, когда моя эмоциональная красавица дочь скандалит с соседской девочкой о значимости живой улитки в экосистеме, пользуясь именно таким словарным запасом, радуюсь, когда она уплетает за обе щеки мои пироги и дую на разбитые коленки. Принимаю в гости ее подруг и их мам, приучаю ее к труду, обязанностям в семье, не могу нарадоваться на широту души, доброе детское сердце, плачу вместе с ней над раздавленной лягушкой. Недавно она сделала свою первую яичницу. Со мной, конечно. Вся семья принимает ее любовь к драконам, мы знаем все породы и разновидности. Не нарадуюсь тому, как она искренна. Я разрешила себе это счастье.

Завела и систематизирую все знания, которые мама нажила: про дом – дачу – огород. Иду у мамы на поводу, не спорю и занимаюсь этим дурацким огородом и садом, удивляюсь как она это все смогла одна после смерти папы, да еще в 90-е. Обнимаю ее, слушаю все ее рассказы по миллиону раз, вглядываюсь, внюхиваюсь, удивляюсь какая она красивая в своей старости, придумываю, чем ее еще порадовать в ограниченном пространстве возможностей 87 лет. Беру ее ладони и прижимаю к своему лицу. Прошу ее побыть со мной еще и еще. Я разрешила себе чувствовать эту счастливую боль.

Я разрешила себе сойти с дистанции в соревновании найти богатого мужа. Еще 10 лет назад. Посмотрела вокруг и увидела хорошего человека. Оказалось, что мужчины есть, это мы сами их не видим, когда не человека ищем в мужья, а партнера. Это слово из бизнеса. Я разрешила себе жить своими ценностями, не оглядываясь на мнение далеких людей. Я раньше хотела много: и денег, и статус, и все сопутствующее, а сейчас хочу человека рядом. Хочу его теплую сухую сильную ладонь в своей руке. Я радуюсь его заботе о семье, не могу наглядеться на него, когда он работает в саду или косит или делает что-нибудь свое, тяжелое, мужское. Я замираю по-бабьи, по-шукшински просто замираю, когда ходят ходуном мышцы на голой спине, когда муж косит. И не думаю, что вот он не бизнесмен и не на яхте на Мальдивах, а на даче под вялым и редким питерским солнцем. Мне все равно где. Мне все равно, какой статус, хотя я, конечно, хочу ему хорошего и соратник, и друг ему в работе. Статус он сам хочет и имеет. А я сварю ему борща и напеку осетинских пирогов с мангольдом. Освоила недавно. И чувствовать такое счастье я тоже разрешила себе.

Я разрешила себе не висеть камнем на жизни старшей дочери. Отпустить ее в большую жизнь и радоваться за нее. Поддержала амбициозное решение учиться по гранту в Германии, а ей было всего 17 лет. Конечно, я дала ей на первое время денег, которые давно для нее готовила, но все время учила подрабатывать, вставать на ноги. И вот теперь ей 21, уже 2 года она полностью содержит себя сама в Европе, включая поездки ко мне и путешествия и оплату жилья и все остальное. Увидев ее самостоятельность, я расслабилась и разрешила себе денег ей больше не давать. Что было очень трудно, ведь всегда и за всех в семье раньше отвечала я. И она знает, что если что, я всегда поддержу, но жить должна она сама. Очень мне трудно далось разрешить себе не контролировать. И страшно за нее больше чем за тех моих любимых, кого каждый день могу обнять, кто близко.