Третья «аналогия опыта» утверждает, что одновременность вытекает из взаимодействия^, так же как временная последовательность вытекает из причинности. Это положение одинаково несостоятельно как для трансцендентного, так и для имманентного царства; ведь оно сделало бы взаимодействие вневременной деятельностью и тем самым вывело бы его из единого временного потока универсальной причинности. Одновременным всегда является только то, что лежит на временном срезе, проложенном через этот поток; но это лишь согласованные эффекты непосредственно предшествующего состояния мира. Поскольку причинность всегда направлена вперед, то, по Канту, было бы противоречиво и невозможно, чтобы нечто было обратной причиной того, следствием чего оно является. Для Канта взаимодействие означает не что иное, как то, что все субстанции в мире всегда влияют друг на друга, то есть на изменение их состояний; всеобщее взаимодействие, таким образом, совпадает со всеобщей причинностью. Однако это всеобщее взаимодействие, или производный физический (sive realis) поток, имеет смысл только как трансцендентная всеобщая причинность, как Кант еще понимает ее исключительно во втором периоде, но не как имманентная причинность. Ибо изменение содержания сознания показывает i: пустыня причинно непонятной последовательности всегда лишь оазисы фрагментарной иллюзорной причинности, но никак не единый, универсальный, непрерывный поток. Имманентная и трансцендентная причинность, или феномен cau salitas и ноумен causalitas, идут бок о бок с Каном, но не так, как если бы они были независимы друг от друга или только направлены к одной цели заранее стабилизированной гармонией, а в том смысле, что первые представляют собой субъективно искаженное и окрашенное отражение вторых в сознании и для сознания, которые воздействуют на нашу чувственность, хотя мы знаем, что производимые нами представления не могут быть причиной порождающей их деятельности и что соответствующие им вещи, которые только и могут действительно воздействовать на нас, не являются ни пространственно протяженными субстанциями, ни находящимися в движении, ни осуществляющими временную активность. Кажущаяся двойная аффектация и двойная (эмпирическая и трансцендентальная, физическая и метафизическая) вещь-в-себе, как это обнаруживается у Канта, таким образом, растворяется в простой, что феноменальная аффектация и эмпирическая или физическая вещь-в-себе 1являются только субъективными представлениями интеллигибельной аффектации и трансцендентальной или метафизической вещи-в-себе.

Мы не можем обойтись в нашем мышлении без первого, потому что, пытаясь мыслить второе, мы лишаемся всякого мышления; чтобы хоть как-то представить себе сказывающееся, мы должны придерживаться нашего мысленного преобразования сенсорного объекта восприятия, то есть «явления явления*, всегда помня, что мы мыслим нечто ложное и лишь цепляемся за суррогат немыслимого реального. Это суррогатное мышление является иллюзией в той мере, в какой оно страдает от неприменимых детерминаций (таких, как пространственность, временность, движение); но оно является истиной в той мере, в какой оно указывает на «репрезентативный» трансцендентальный коррелят, лишенный этих детерминаций. Совершенно неправдивой иллюзией было бы только то, что мы должны считать эмпирические вещи (сами по себе) влияющими на нас, хотя никакой трансцендентальный коррелят, который действительно влияет на нас, не соответствует им. Это точка зрения Бека и его последователей; Кант, однако, так упорно держится за то, что трансцендентное затрагивается трансцендентной вещью в себе именно потому, что не хочет погружаться в абсолютный иллюзионизм и агностицизм. – Субстанция – это то, что сохраняется во временной смене явлений. Феноменальная субстанция проявляет лишь относительно устойчивые отношения возникновения и совпадает с феноменальной материей или чувственным материалом, из которого состоят феноменальные вещи или объекты представлений. Субстанцией же в собственном смысле слова можно назвать только то, что сохраняется во все времена, или субстрат вечного существования, или непостижимое и нетленное бытие. Такова лишь умопостигаемая субстанция, мир духовных монад и атомистически структурированной материи-нуменона, созданной Богом. Феноменальные субстанции следует рассматривать лишь как «способы представления (представители сознания) неизвестного (трансцендентного) объекта». Соответственно, материальный феномен также является лишь субъективным способом представления, чувственным суррогатом неизвестной материи-нуменона, а движущие силы в субъективном феноменальном мире – лишь зеркальными отражениями сверхчувственных субъектов силы в сознании и для сознания. Ибо сила в умопостигаемом смысле есть абсолютно устойчивый субъект динамического действия или субстанция; материя же нуменон есть не что иное, как совокупность этих субстанциальных субъектов силы.