Орган НРП газета «Эль Насиональ Революсионарио» с издевкой писала: «…страной нельзя управлять с помощью уроков литературы… НРП раздает не «Илиаду» (Васконселос на посту министра образования создавал в селах библиотеки, в которых была представлена непонятная абсолютному большинству населения мировая классика – прим. автора)… а 35 миллионов гектаров земли»[173].

Васконселос, наоборот, фактически призывал прекратить распределение земли, поскольку, как и Кальес, считал, что это вносит сумятицу в процесс производства и мешает инвесторам. Поэтому советский полпред Макар характеризовал Васконселоса как кандидата «порфиристов и католиков»[174].

Тем не менее Васконселосу удавалось собирать на митинги до 100 тысяч человек – явление, до той поры в Мексике невиданное. Избирателям очень импонировала критика Васконселосом продажной и коррумпированной «революционной» элиты, его призывы к моральному самоочищению тех, кто претендует на власть в стране. Сильной стороной самого Васконселоса было как раз то, что никто не мог упрекнуть его в использовании государственных постов для личного обогащения. Население Мексики на мотив популярной «Кукарачи» распевало:

Финансировал свою избирательную кампанию Васконселос в основном за счет помощи друзей. У НРП, наоборот, проблем с деньгами не было. Портес Хиль распорядился, чтобы каждый государственный служащий ежегодно отчислял в казну НРП свое жалованье за 7 дней.

Кандидат НРП Ортис Рубио ездил по стране как уже избранный президент и не снисходил до полемики со своим оппонентом.

Официальная и официозная пресса презрительно именовала Васконселоса «педантом», а его сторонников – сборищем «интеллектуалов, гомосексуалистов, буржуа, студентов, феминисток и фанатиков». Уже весной – летом 1929 года власти на местах перешли к активной тактике запугивания сторонников оппозиционного кандидата. Васконселосу пришлось несколько раз просить Портеса Хиля обеспечить ему свободу агитации. Президент неизменно соглашался помочь, но на местах избирательный процесс был в руках военных и гражданских властей, авторитетом для которых был не Портес Хиль, а Кальес.

Советский полпред Макар сообщал в Москву, что «умелой и ловкой работе государственного и избирательного аппарата… могли бы позавидовать многие европейские мастера по части фальсификации выборов. Этой тонкой работе – а где нужно было, конечно, не гнушались и физической силы – выборы обязаны также тем, что они прошли сравнительно спокойно и без значительного количества человеческих жертв… Или, как эпически повествуют здешние газеты: к счастью, выборы прошли в Мексико-Сити бескровно: было только 9 мертвых и до 20 раненых»[175].

Макар отмечал, что исход выборов зависит от позиции того или иного губернатора штата. А каждый из штатов является «фактически маленьким самостоятельным государством. Они являются самым сильным контролем в период выборов. Значительное количество штатов в этом отношении давно уже было отвоевано партией Кальеса – Ортиса Рубио, так называемой Национальной Революционной партией»[176].

Штаты зачищали с помощью так называемых камарасо – переворотов, которые организовывали местные палаты депутатов, по-испански «камарас». Парламент штата по тому или иному предлогу смещал с должности губернатора и обращался к президенту с просьбой утвердить это решение. Если президент соглашался с позицией депутатов, то в штате проводились новые выборы губернатора. Эту тактику Обрегон и Кальес уже использовали во время избирательной кампании 1923–1924 годов. В 1929 году таким образом были смещены губернаторы штатов Халиско и Дуранго. Макар отмечал: «…был намечен ряд других губернаторов к смещению. Но они быстро сдали свои позиции, и Президент Республики объявил, что не будет утверждать дальнейшие смещения»