– Я – миссис Плезент, – сказала она, прежде чем поспешно удалиться в дом.

Мэттью и Джессика чуть было не рассмеялись, возвращаясь в свою квартиру.

– По крайней мере, с нами рядом не будет наркопритона, и я не думаю, что из-за стены до нас будет доноситься много шума от занятий сексом, – сказала Джессика.

– Во всяком случае, с ее стороны! – саркастически заметил Мэттью.

– Она навела на меня жуть, – содрогнулась Джессика. – Как она объявила: «Я – миссис Плезент!», это было так странно.

– Я скажу тебе, что в ней странного – ее фамилия, поскольку она – одна из самых неприятных персон из тех, с кем мне доводилось встречаться»![4]

– Понимаю тебя, точно! Это верно, если только ее не зовут «Не-очень»! – И оба, еще громче захохотав, рухнули на диван.

Мэттью топтался у двери гостиной, глядя на жену, уютно устроившуюся на диванчике у окна. Одну ногу она подогнула под себя, а другую вытянула изящной дугой, положив на нее большой альбом для эскизов. Густые волосы были небрежно завязаны в конский хвост, а легинсы вытянуты на коленках оттого, что она могла весь день просидеть в любимой позе. Именно в такие дни, как этот, он находил ее самой красивой: без макияжа, без прихотливых нарядов, но светившейся изнутри, поглощенной тем, чем заняты ее руки. Ее лицо было искажено от сосредоточенности, над носом выступила морщинка, а из уголка рта выглядывал кончик языка. Ее взяли на работу в агентство, обеспечивающее работой фрилансеров, и это был ее первый заказ. Джессика возбужденно прочитала вслух краткое описание.

– Детская книжка! – взвизгнула она. – Нам нужны лесные создания как мужского, так и женского пола, которые должны быть привлекательными и неагрессивными и состоять из природных элементов, что относится как к их внешности, так и к костюму. Блестяще!

Подняв глаза, Джессика пристально посмотрела на мужа: галстук у него съехал набок, а под глазами появились темные круги от ежедневных поездок из пригорода в город.

– Как прошел день, мистер Важный адвокат?

– Я еще не важный адвокат, Джесс. Если бы я был им, я бы не проводил большую часть дня, шурша бумажками и отыскивая разные справки по запросу своих коллег-кретинов, стоящих выше по карьерной лестнице. Сегодняшний день был и вправду очень скучным. И длинным. Как только кто-нибудь произносит слова «обстоятельства дела» в связи с каким-либо клиентом, я понимаю, что для меня это означает, что на следующий день мне придется с головой зарыться в документы либо не отрывать глаз от монитора, или что-нибудь в этом роде.

– О, бедный Мэтт, – вздохнула она.

– Я говорил тебе, что это скучно? – спросил он, роняя портфель на пол и кидая ключи на пристенный столик, после чего он сполз на пол, прислонясь к косяку двери. – Знаешь, как я завидую тебе оттого, что ты можешь работать в пижаме, пить чай, когда тебе захочется, удобно устроившись на диванчике у окна и слушая радио? Ты живешь так, словно ты выиграла в лотерею, не обращая внимания на проклятый мир! – Он улыбнулся ей.

Джессика кивнула.

– Ты прав, но зато, сделав сказочный карьерный выбор и работая внештатным художником-иллюстратором, я едва зарабатываю на то, чтобы питаться консервированной фасолью, может быть, даже всего лишь на полбанки, и, если бы у меня не было такого умного и хорошо оплачиваемого мужчины, который содержит меня, я была бы беспомощной. – Она содрогнулась.

– Найдется немало женщин во всей стране, которым после того, как они услышат подобное заявление, станет не по себе в их майках с надписью «Все мужики – сволочи».

– Это правда. – Засунув карандаш в рот, Джессика перелистывала страницы своего альбома. Ею овладели сомнения. Ей нравилось рисовать, это было то, что она умела и к чему у нее был талант – настоящий талант, – но если она не могла зарабатывать этим деньги, тогда какой смысл?