Друзья страшились такого буйства природы, особенно Хельга. Хотя в последний раз (это было три дня назад) мне показалось, они нехотя, но позволили мне войти в шторм и покорить его.

– Погода портится! – воодушевлённо заметил я тогда, глядя на сгущающиеся на горизонте облака. – Мы успеваем избежать, пройдя по кромке шторма, – с надеждой на обратное заметил я.

В иной раз, я попросил бы не обходить шторм, но в последнее время стал замечать нечто, чего не было раньше. Что-то изменилось в поведении друзей, в их отношении ко мне. Порой я ловил на себе их взгляды и видел в них задумчивый оттенок грусти. Затем они быстро отводили глаза, встряхивая с себя печаль, и вновь напускали чрезмерную бодрость и энтузиазм. Особенно в последние дни они позволяли мне больше причуд, не сдерживая, даже наоборот, были готовы их поддержать.

Так Поль вопросительно взглянул на жену. Она ответила ему пониманием, едва кивнув в знак согласия.

– Лучше срезать путь, – ответил мне Поль, чем немного удивил, – так мы быстрее войдём в пролив.

В этот момент во мне основательно укрепилось подозрение, теплившееся раньше. Я понял, что время подходит, но для чего?

– "Уж не хотят ли мои друзья покинуть меня? Нет, мы не просто друзья, мы семья, а семья должна быть вместе!"

Так Я пытался гнать смутившую меня мысль прочь, но гнетущее чувство чего-то неизбежного не ушло. Грызущим червячком оно копошились во мне с того момента.

Мы направлялись в Средиземное море.

– Ты уверен, друг? – насторожился я. – Все хорошо? – поинтересовался я, переведя взгляд на Хельгу.

– Да, все в порядке, – Поль дружески похлопал меня по плечу. – Ты же любишь это!

Хельга согласно кивнула. Слышать подобное было странно от друзей.

Так мы направили каравеллу навстречу ненастью. Нет, не в эпицентр, но близко от него. Буря была сильной. Правда, бывали времена, мы переживали больше. Я вновь проверял на прочность свой корабль, и он не подводил меня. Как заботливые руки матери, он качал на волнах и хранил нас всех. Волны подымались до небес, мы проваливались на них, словно съезжая с крутой горы. Мачты стонали под воем ветра. Я перемещался так быстро по кораблю, что смертный взгляд не уловил бы этих движений. Поль был рядом, помогая во всем. Мы виртуозно управляли кораблём. Хельга находилась в трюме. Она считала это развлечением для мужчин и поднималась на омываемую водами палубу лишь, когда действительно была нужна. Обычно она закрывалась в незатопляемую каюту и просто читала или вышивала какой-нибудь узор на ткани, присоединяясь к нам, когда волны утихали, а на горизонте становилось чище.

– Мальчишки! – пожимая плечами, говорила она каждый раз, выйдя на палубу и видя нас абсолютно промокшими, потрепанными, но довольными собой. Правда последний раз она произнесла это с грустью.

Итак, шторм миновал, мы беспрепятственно вошли в пролив, все больше приближаясь к родным мне землям. Душа моя трепетала от смешанных чувств.

Сейчас, спустя столько лет, я почувствовал ностальгию, но вместе с ней почему-то пришла и надежда на нечто большее, чем скитания по миру, надежда обрести свой смысл существования.

– Погода нынче благоволит! – радостно заметил Поль, присоединившись ко мне на корме.

– Где Хельга? – поинтересовался я.

– Она скоро будет. Приводит себя в порядок, – пояснил друг.

– Куда мы прибываем сегодня?

Мы следовали вдоль берегов Италии, вдали виднелась изрезанная скалами кромка берега. Кругом были сосны и бесконечное голубое небо. Над головой парили чайки, возвещая о своем присутствии надрывным криком. Горизонт был чист и свеж.

– Нам надо поохотиться. Мы давненько не ели, – сказал Поль.