На уголовное право не пошёл никто, поскольку прошла новость, что занятие по этому предмету будет вести Афанасий Дмитриев. А вот на финансовое с Молотковой пошла одна Алёна ради эксперимента, подговорив остальных не ходить.

Не успела она подойти к аудитории, как услышала из-за двери какие-то звуки.

Заглянув в замочную скважину, она увидела, как Молоткова страстно целуется с Костенко.

– Гена, я тебя так люблю… – томно вздыхала Елена Константиновна. – Я за тобой хоть в Питер, хоть в Литву!

– И я тебя, Леночка… – промурлыкал в ответ Геннадий Савельевич, крепко обнимая Молоткову.

«Ёб твою мать…» – подумала Алёна. Она открыла дверь и с порога спросила:

– Елена Константиновна, занятие сегодня будет, нет?

Молоткова и Костенко резко отпрянули друг от друга, как будто их застали за каким-то преступлением. На лицах обоих читалось явное смущение, хотя они и пытались сохранить подобие невозмутимости. Елена Константиновна быстро поправила волосы и одёрнула юбку, а Геннадий Савельевич откашлялся и сделал вид, что внимательно изучает какие-то бумаги на столе.

– Алёна? А явка какая-то будет? – отдышавшись, спросила Молоткова.

– А есть ли смысл проводить занятие ввиду, так сказать, отсутствия кворума? – вставил Костенко, понимая, что ответа на вопрос коллеги не последует.

– Ну… Я вот пришла. Больше никого не видела. – пожала плечами Алёна, наблюдая за их смущенными лицами. – А раз кворума нет, как говорится, и суда нет. Как говорила моя сестра, профессиональный юрист Полина Романенко, на «нет» ни хера нет. Однако я, как человек, знающий тему, которая должна была быть сегодня на семинаре, могу по-быстрому рассказать и, так сказать, отчитаться.

И она начала бубнить начало темы «Финансовое право – самостоятельная отрасль в системе российского права».

Алёна тараторила заученный текст, стараясь не смотреть на смущенных преподавателей. Она знала эту тему на отлично, так как Полина очень много ей зачитывала в своё время. Закончив свой краткий доклад, Алёна замолчала, вопросительно глядя на Молоткову и Костенко.

– Ну вот, Елена Константиновна, я, так сказать, отчиталась. Могу быть свободна? – с деланной вежливостью спросила Алёна, прекрасно понимая, что поставила преподавателей в неловкое положение.

– «Пять». – коротко сказала Молоткова, округляя глаза.

Алёна вышла из аудитории и пошла вниз, к автомату с закусками. Там уже стоял Борис Михайлович Рогов, преподаватель основ конституционного права. Он, как будто специально, не видя её, оттолкнул Алёну локтем, и та отлетела на пуф.

– Блядь! – прокряхтела Романенко, вставая. – Вы чего толкаетесь?! А ещё преподаватель называется!

– Ах, простите, ради бога! – прогнусавил Рогов, поворачиваясь и делая вид, что только сейчас заметил Алёну. Его маленькие бегающие глазки забегали по её фигуре, задерживаясь на её лице с неприятным оценивающим взглядом. – Это вы, Романенко? Не заметил вас. Замечтался, знаете ли… О высоком, о конституционном строе нашей необъятной Родины.

– Скоро будете мечтать о конституционном строе следственного изолятора. – съязвила Алёна. – Или о том, как компенсировать мне ущерб от причинения телесных повреждений.

– Ой, какая вы грубая, Романенко. – скривился Рогов, потирая локоть, которым толкнул Алёну. – Не пристало молодой девушке так выражаться. Тем более, студентке юридического факультета. У вас сегодня занятие со мной, между прочим.

– Вообще-то у нас сегодня занятие с Евгением Евгеньевичем Евсеевым. – поправила Алёна.

– Нет, со мной. – настаивал Рогов. – Я уговорил Евгения Евгеньевича, и он согласился.

– Сколько вы ему заплатили?