На попытки вразумить заводчан не верить смутным указам, те отвечали: «Мы-де Сената указов прежних не слушаем, а все учреждение будет новое». Пугачевцы, как и обещали, устраивали это новое «учреждение» – на заводах появлялись выборные мирские избы, велась четкая регламентация деятельности. Сыграно было и на чувствах староверов – по меньшей мере, им разрешили вести службу по старым книгам. Два с половиной месяца – с января по март – власть на Кыштымских заводах находилась в руках повстанцев.

Но бунт был обречен, а сдачу заводов ни кыштымцам, ни каслинцам не простили. Когда основные пугачевские части ушли с заводов, а башкиры, пользуясь ситуацией, развязали настоящую резню и пожгли все, что имелось, заводчане трижды обращались к стоящему неподалеку майору Гагрину с просьбой о помощи, но получали жестокий, но резонный ответ: «Зачем прежде мужики кормили татар хлебом? Умел и хлебом кормить, умей и защищаться от них».

Продажа заводов

Восстание принесло достаточно большие убытки Кыштымским заводам. Домны были разрушены, пострадали заводские плотины. Убытки Верхне-Кыштымского завода от разграбления заводских припасов, имущества жителей заводского поселка составили 81 757 рублей. На плане завода 1775 года отмечено, что ларь вновь построен, восстановлены пильная мельница, две молотовын фабрики по 4 и 6 горнов.

В ведомость убытков управляющим внесено полное уничтожение Нижне-Кыштымского завода, однако в последствие выяснилось, что кирпичные стены фабрик сохранились, горны после небольшого ремонта продолжили работу. Но Н. Н. Демидов требовал оплаты всех нанесенных восставшими убытков – выплаты 17 тысяч рублей. Он считал, что больший ущерб был нанесен не пугачевцами, а постоянно совершаемыми налетами башкирцев.

Граф Н. И. Панин в распоряжении правительства генерал-поручику А. В. Суворову от 19 апреля 1775 года писал: «Принять предосторожности, в особенности в весеннее время, предостеречь еще капитулярных на заводах людей, так как в государстве эти люди составляют значительный капитал… Мясниковых, Петровых, Лугининых, Твердышевых и наипрелестнейше рекомендуемых к предостережению заводы с окрестностями дворянина Н. Н. Демидова, по соразмерности расставить лагери и следить за башкирцами…»

Впрочем, дело не в башкирцах – дело в отношениях. Хозяин заводов Никита Никитич Демидов, для которого происшедшее было настоящим ударом, попросту не простил измены. До восстания Пугачёва, Демидов жил на заводах, сам управлял и входил во все тонкости хозяйственной жизни. А теперь заводы были разрушены и разграблены, погибло много работных людей, в том числе женщин и детей. Нижнекыштымский завод был весь выжжен: «У фабрик остались одни только стены, потому что они деланы из кирпича… На Верхнем Кыштыме… фабрики всё строение цело».

Это мало утешило Никиту Никитича. До сих пор обустраивавший завод и поселок, самолично закладывавший школы и больницы, после восстания он окончательно перебрался в Москву. С кыштымскими приказчиками он общался сугубо письменно. Причем чихвостил их безжалостно, на чем свет стоит и не скупясь в выражениях, требуя ежегодно отправлять с караванами не менее 300000 пудов железа, большая часть которого направлялась в порт Санкт-Петербурга и продавалась за границу.

20 декабря 1804 года в возрасте 76 лет Н. Н. Демидов скончался. Детей у него не было, поэтому по духовному завещанию он передал Кыштымские и Каслинский заводы племяннику – тайному советнику и кавалеру Петру Григорьевичу Демидову. За Никитой Никитичем после смерти числились долги на сумму 8368 рублей 92 копейки, которые отдавать должен был новый владелец. В 1809 году П. Г. Демидов продаст южноуральские заводы целиком вольскому купцу 1-й гильдии Л. И. Расторгуеву.