На северо-западной стороне расположились отряды Танкреда – против Вифлеемских ворот. Возможно, это место было выбрано им не случайно – по пути к Иерусалиму именно его воины, вместе с рыцарями Болдуина Ле Бурга, овладели Вифлеемом, городом, в котором родился Иисус. Танкред уже водрузил было свой штандарт на церкви Богородицы, но этому воспрепятствовал тщеславный Ле Бург. Впрочем, едва вспыхнув, ссора погасла – надо было двигаться дальше.

И вот доблестный рыцарь уже под Иерусалимом. Вместе со всеми он, босым, в полном боевом вооружении, прошел крестным ходом вокруг города под оскорбительные крики и зверское улюлюканье мусульман… Накануне одному провансальскому священнику явился во сне папский легат Адемар Монтейский – тот самый, что вышел к папе Урбану в Кремоне и первым принял крест из его рук… Он-то и повелел христианам двинуться Крестным ходом – и, когда процессия достигла Масличной горы, Петр Отшельник и другие священнослужители произнесли пламенные проповеди, вдохновлявшие воинов на победу…

13—14 июля были предприняты попытки штурма. Все войско подступило к городу. «У всех было одно-единственное намерение, – свидетельствует хронист, – или отдать жизнь за Христа, или возвратить городу христианскую свободу. В целом войске нельзя было найти старика, или больного, или какого-то совсем еще незрелого юношу, которые не горели бы священным пылом битвы; даже женщины, забыв свой пол и обычную слабость, брались за оружие, принимая на себя непосильный мужской труд». Изо всех сил осаждавшие старались приблизить к стенам осадные башни, покрытые сырыми кожами. Ответом был град камней и стрел. «Когда наши пододвинули орудия к стенам, оттуда стали не только бросать камни и пускать стрелы, но и сбрасывать стволы деревьев и зажженные пуки соломы; потом они начали кидать в наши орудия просмоленные, намазанные воском и серой деревяшки, обертывая их в горящие тряпки… Они были со всех сторон… еще утыканы гвоздями для того, чтобы, куда бы ни попадали, цеплялись и, цепляясь, воспламеняли бы… Деревья же и солому кидали, чтобы хоть пламя остановило тех, кого не могли сдержать ни меч, ни высокие стены, ни глубокий ров». И еще: «Сарацины… поливали кипящим маслом и жиром и пылающими факелами упомянутую башню и рыцарей, которые в ней находились. И таким образом для многих сражавшихся с той и с другой стороны наступала смерть быстрая и преждевременная».

В утро последнего штурма 15 июля Танкред молился особенно рьяно. Пройдет время – и он скажет: «Мы рвались спасать Палестину, а спасли… Европу. О, даже трудно представить, что было бы, если бы мы искали славу на нежных европейских полях!..» К полю боя близ Иерусалима вряд ли применимо красивое слово «нежность». Одинокое облако над ним ощерилось оскалом дракона – не с ним ли сражался в свое время предводитель небесного воинства? Георгию Победоносцу улыбнулась удача – но верным его сынам до победы было далеко… Раз за разом они будут бросаться вперед, прикрывшись щитами, утыканными стрелами, как шкура дикобраза, – и сами беспрерывно пускать стрелы, метать камни, пытаясь достичь желанной стены… «Другие же, стоявшие в осадных башнях, то старались при помощи шестов придвинуть подвижную башню к укреплениям, то пускали из метательных орудий огромные камни в стену и пытались непрерывными ударами и частыми сотрясениями ослабить ее так, чтобы она рухнула. Некоторые при помощи малых метательных орудий, называемых манганами, из которых стреляли камнем меньшего веса, сбивали тех, кто охранял от наших внешние укрепления стен. Но ни те, которые пытались протолкнуть осадные башни к стенам, не могли должным образом выполнить их намерение, ибо продвижению препятствовал огромный и глубокий ров, прорытый перед стенами, ни те, которые пытались метательными орудиями пробить в стене брешь, не достигли удовлетворительных результатов. Ибо осажденные спускали со стен мешки с соломой и отрубями, а также канаты и ковры, громадные балки и тюфяки, набитые ватой, чтобы этими мягкими и упругими вещами ослабить удары камней и свести на нет все усилия наших…