Прибывшие в Мексику испанцы застали там высокоразвитую культуру, в значительной степени унаследованную ацтеками от их предшественников – майя и тольтеков. Карты рисовались с большим искусством и такой точностью, что путешественники могли уверенно пользоваться ими. В 1520 г. Эрнан Кортес описал для императора Карла V один из разговоров с Монтесумой. Он спросил у Монтесумы о гаванях на побережье, подходящих для больших судов, и король прислал ему «карту всего побережья, нарисованную на ткани». Эти карты чертились или рисовались на полотне, сотканном из волокон агавы, иногда на бумаге из коры фигового дерева, а некоторые на специальным образом подготовленных шкурах. Позже, в 1526 г., посланцы Табаско и Шикаланго начертили для Кортеса «изображение всей страны», с помощью которого, по его расчетам, он «мог бы легко пройти значительную ее часть». Фактически эта карта простиралась почти до Панамы и позже направляла его в трудном путешествии в Гондурас. Испанские церковники систематически занимались уничтожением индейских документов, в результате чего погибли почти все подобные карты. Сохранилось всего два памятника доиспанской картографии и несколько индейских карт последующего периода. Именно на них основывается наше суждение о ранней мексиканской картографии. Хотя в более поздних картах можно заметить некоторое европейское влияние, в них тем не менее сохранены традиционные символы для передачи топографической и исторической информации, всегда тесно переплетенной в индейских картах. Так, карты из так называемого кодекса Тепетла-остока нарисованы на европейской бумаге, но используют при этом набор условных обозначений, в точности соответствующих обозначениям на древних мексиканских рисунках (рис. III). Сохранилось немало кадастровых планов, покрывающих в общей сложности значительную территорию. Для обозначения государственных земель, земель знати и простолюдинов в них использованы разные цвета. Уцелели и несколько городских планов раннеиспанского периода. Так, Алонсо де Санта-Крус при изготовлении плана города Мехико (1567 г.), вероятно, пользовался более старыми материалами, а окрестности города на его плане кажутся просто скопированными с сильно уменьшенной карты всего государства мексиканцев.

Таким образом, мы имеем карты, изображенные примитивными художниками на бересте, деревянных брусках, шкурах, а после знакомства с европейцами также и на бумаге.

Карты Маршалловых островов в Тихом океане не имеют аналогов в истории развития картографии (рис. IV). Эти карты изготовлены из длинных жестких пальмовых волокон, перевязанных тонкими кокосовыми волокнами таким образом, чтобы основные волокна шли в разных направлениях. На пересечениях волокон закреплены раковины, изображающие острова. Чтобы пользоваться такой картой, необходимо знать характер океана в непосредственной близости от Маршалловых островов. Волокна представляют преобладающие в данной точке океанские валы и течения, которые они принимают по мере приближения к островам и при встрече с такими же валами, сформированными под действием прилива и прибоя. Именно высота и структура океанских валов, а не сами течения наиболее важны для плавания среди множества островов и проливов. Другие волокна обозначают расстояние, с которого виден тот или иной остров. По характеру и назначению островитяне делят такие карты на три категории. Во-первых, это карты маттанг (как на рис. IV), на которых отражена только абстрактная картина движения волн, и вследствие этого они могут использоваться только для обучения, тогда как в реальной навигации они бесполезны. Это также карты раббанг – карты всей системы островов (т. е. двух островных цепочек – Раттак и Ралик), или общие карты. Наконец, третий вид карт – меддо – карты отдельных частей архипелага. При пользовании такими картами островитяне раскладывают их на палубах своих лодок и внимательно следят, чтобы угол между палубой лодки и преобладающим направлением валов, которое можно различить на расстоянии до 15 миль от лодки, оставался постоянным. Способ изготовления таких карт всегда хранился в строгом секрете, он был известен лишь некоторым правителям и передавался от отца к сыну. Каноэ обычно собирались в группы по 15 и более и плавали под руководством лоцмана, владеющего искусством пользования такой картой. К сожалению, после знакомства с европейскими картами островитяне постепенно прекратили изготавливать собственные карты и забыли, как ими пользоваться.