Архиепископ Майнцский писал: «При тех удобствах, какие божественное искусство книгопечатания дало для приобретения знаний, нашлись некоторые, злоупотребляющие этим изобретением, употребляющие во вред человеческому роду то, что предназначено к его просвещению. В самом деле, книги о религиозных обязанностях и доктринах переводятся с латинского языка на немецкий и распространяются в народе к бесчестию самой религии; а некоторые даже возымели дерзость сделать на обыкновенном языке неверные переводы церковных канонов, составляющих область науки столь трудной, что она одна может занять всю жизнь самого ученого мужа».[94] Тем не менее переводная Библия даровала духовную свободу средней буржуазии и семьям, у которых не было возможностей иметь собственного капеллана. Так или иначе, важно понимать: само по себе допущение, что человек может сам читать Библию, то есть самостоятельно, без участия священника, осуществлять те или иные церковные ритуалы, трактовать текст Писания, являясь совершенно немыслимым для Католической церкви, по духу очень хорошо соответствовало учению Лютера, считавшего, что между человеком и Богом не может и не должно быть посредников в лице церковных институтов. Таким образом, протестантизм и книгопечатание были неразрывно связаны друг с другом на уровне самой идентичности этого вероучения, самой его сути, которая предполагала самостоятельное обращение к Богу и самостоятельную трактовку священных текстов.

Начиная с первой половины XVI в. инструментом организации контроля за содержанием книг на территории разрозненных микрогосударств и княжеств (по крайней мере тех, в которых было распространено католичество) становится регулярный выпуск папских булл, то есть законодательных актов высшей церковной иерархии. В частности, булла 1515 г. предписывала все рукописи до печати представлять для предварительного просмотра и подписи (имприматур) в Риме папе, в других городах и диоцезах – епископу и инквизитору по еретическим делам. В качестве наказания за несоблюдение этого порядка применялись публичное сожжение книг и отлучение от церкви; в протестантских землях практиковалось изгнание. Эразм Роттердамский писал, что на этих территориях из печати не выходила ни одна книга с нападками на Лютера, а вот против папы пишут все, что угодно.[95] Кроме того, Лютер просил курфюрста Саксонского запретить проповедование взглядов, противных его учению. В 1558 г. появилось первое протестантское цензурное установление, согласно которому не дозволялось печатание произведений без одобрения суперинтенданта, проповедника или совета города. За нарушение устанавливался штраф – 100 гульденов. Как видим, такая цензура была преимущественно светской и использовалась в основном на северных протестантских территориях, которые представляли собой десятки разрозненных микрогосударств-городов и отдельных небольших земель.

8 противовес такой территориально раздробленной модели регулирования со стороны светских властей разных местностей и попыткам папы римского вводить единые регламенты для католических областей со слабой государственностью в ряде стран, где политический строй имел давние традиции, цензуре была придана иная форма. Здесь цензура была по своему характеру церковной (то есть изгонялись произведения, противоречащие религии), но по своей организации – светской. Наиболее четко этой модели соответствовала Франция, которая к XV в. сформировалась как национальное государство и в которой примат власти был передан королю и уже не принадлежал папе. Именно король был наместником папы на территории Франции по Болонскому конкордату (1515 г.), в связи с чем любой выпад против католичества расценивался как выступление против короля. Французские короли последовательно проводили прокатолическую политику и изгоняли гугенотов.