– Хитро командир, хитро. Жаль, что по всей линии фронта мы не сможем помочь людям…. Михайловского бы в помощь. – Добавил Иван.

– Мы здесь временно остаемся не ради успешной обороны крепости. Это конечно тоже входит в наши с вами планы, но меня интересует другое. Катя знает, о чем я…. Дело в том, что силы дивизии Erhaben тоже здесь. Я уже накрыл двоих, а третьему дал сбежать, чтобы он предупредил своих командиров. Те двое, хотели убить Катю, вот и поплатились за это жизнью.

– Да-а-а. – Протяжно сказал Николай. – Как говорил мой дед, и эта поговорка всегда работала «не копай могилу другому, сам в нее и попадешь».

– Совершенно верно Николай Николаевич…. Дак вот. Я считаю, что из-за первых потерь, спецгруппы Erhaben, наверняка попытаются найти меня и уничтожить. Для них это хорошая возможность, ведь они до сих пор думают, что меня как минимум двое, а нас, на самом деле семеро…. Дак что? Устроим им теплый прием, со всем нашим гостеприимством?

– Конечно, встретим, как полагается, со всеми фанфарами и хлебом с солью. Точнее, со свинцом и очищающим огнем… – Ответил Павел. – Вот только, знать бы, сколько их там…

– Вот этого я не знаю. Может быть один десяток, а может и два.

– А может и три… – Добавил Николай.

– Да, может и три. Но я уверен, что мы справимся. Неважно сколько их…. Слушайте мой план. Нам тяжело воевать в крепости, здесь много углов и негде разгуляться. Нам нужно пространство. Предлагаю. Как только они нападут, нужно сделать вид, что мы дезориентированы. Нужно создать видимость, что мы слабы, и не атаковать их нашими силами. Припасем их для более близкого знакомства…. Как только они осмелеют, мы, выведем их в леса, а там и до полей недалеко. Их солдаты, не могут летать как мы, они приземисты. Поэтому, стоит им оказаться как на ладони, начинаем закидывать их всем, чем только можно. Не обязательно их всех убивать, главное, дать понять что здесь, им будет больно и тяжело, то, что это не прогулка по Европе…. Ну, что? Вы согласны с моим планом…?

– Да, вполне… – Ответил Михаил. – Но что если они не нападут в течение дня? Что если мы их так и не дождемся? Может быть, они не станут мстить за убитых тобой солдат. Пойдут гадить в другом месте и все…

– Как вариант да. Но я считаю, что они придут…. Подождем сутки и будем держать оборону. Как только станет ясно, что их не будет, начнем эвакуировать женщин и детей…. Как раз, под нашим прикрытием удастся провести людей через леса. Дальше уже полегче будет, как покинем область.

– Да. На счет людей… – Задумчиво сказала Катя, сделав шаг к командиру. – В казематах женщины и дети. Быстро и без посторонней помощи их вести не получиться. У нас уйдет двое суток, чтобы добраться до линии фронта…. Влад. Насколько далеко продвинулся вермахт?

– Пока недалеко, но они рвутся вперед. Брест уже в окружении, но парни все равно успевают пробегать через коридор, который с трудом удается держать…. По нему мы не пройдем. Нам нужно будет идти прямо на восток и быстро, чтобы не терять время…

– Стой… – Притормозила Катя. – Пойдем со мной вниз. Чтобы ты понимал, насколько все плохо…. Ты только взгляни и все поймешь…

Влад не стал отпираться и говорить, мол, он и так все знает. Конечно, он знает, но проблема в том, что в казематах полно детей и женщин. Командир еще не все увидел, лишь половину от того количества несчастных людей, которые изнывают от жажды в темных кирпичных тоннелях. Лишь половину тех, кто сейчас пытается держаться, ведь им кушать нечего. Еще два дня, или даже сутки и все, начнется голод.

Командир следовал за Катей вниз. Зина сопроводила обоих взглядом, не отрываясь от раненых, помогая им как можно, и унимая их страдания. Дальше по этому коридору был завал. Его уже расчистили и за ним, оказалось людей куда больше, чем можно было рассчитывать. Катя их уже видела. Там были и солдаты, половина из которых истекли кровью и умерли, будто уснули. Буквально рядом с их телами были женщины с детьми. Пожилые люди и подростки, которым еще слишком рано идти в бой. Их лица…. Они молили о помощи и спасении. Их глаза, были полны слез, но они не могли течь по щекам, ведь воды уже нет. Все вокруг озарял красный, тусклый свет, который кое-как пробивался издалека коридора. Детский плачь, оханье, визг и стоны. Это место было адом, а все люди, неповинно заточенные в нем, были подобны мученикам, которые расплачиваются за неназванные грехи. Багровый кирпич, багровый свет и нет солнца.