. Неофитами нового вероисповедания были представители известнейших магнатских родов ВКЛ – Радзивилы, Хадкевичи, Сапеги, Нарушевичи и др., что автоматически влекло за собой религиозно-конфессиональную переориентацию их «подданных» – зависимых крестьян и дворни. Распространяли идеи Реформации Ф. Скорина, С. Будный, А. Волан, В. Тяпинский, Л. Крышковский и другие мыслители. Поддержка кальвинизма высшим сословием была в то время также энергичной формой протеста знати ВКЛ против усиливавшегося польского влияния, которое в значительной степени шло через костел, и способом отстаивания независимости страны. Так, во владениях Радзивила Черного по приказу князя было закрыто 190 католических костелов, а их земли секуляризированы[38].

Во второй половине XVI в. в Европе поднимается волна Контрреформации, организованная Ватиканом и докатившаяся до ВКЛ. Польский костел, поддерживаемый светской властью и орденами (прежде всего иезуитскими), стремился воспользоваться благоприятной геополитической обстановкой и взять реванш за утраченные в ВКЛ позиции. Серьезную помощь, volens nolens (волей-неволей), в этом предприятии ему оказывает православная Россия. Потерпев ряд военных неудач в столкновении с восточным соседом и утратив смоленские земли, правящие круги ВКЛ, выбирая «из двух зол», как им казалось, меньшее, пошли на подписание неравноправного договора с Польшей, заключив

Люблинскую унию (1569). Согласно новому договору конфедерация преобразовывалась в федерацию – Речь Посполитую – с единым королем, сеймом и правительством. Подобного рода перспектива вполне устраивала мелкую и среднюю шляхту и активно ею поддерживалась, поскольку статус последней в государственно-политической жизни Польши был выше, чем в ВКЛ. Однако полное слияние двух государств не входило в планы и не соответствовало интересам магнатов Беларуси и Литвы, что, собственно, и нашло свое отражение в последней редакции Статута Великого Княжества Литовского от 1588 г., законодательно закрепившего территориальный, государственно-политический, финансовый, военный и лингвистический суверенитет белорусско-литовского государства.

Однако это не остановило экспансию католицизма. Берестейская религиозная уния (1596) положила начало новому этапу в религиозной жизни белорусов. Через несколько поколений верующими «по-униатски» стали три четверти населения страны, далее по численности шли католики (13 %), евреи (7 %), православные (6,5 %) и представители иных религиозных конфессий[39]. Насаждение униатства было, по сути, политическим актом, имевшим целью «бархатную» инкорпорацию ВКЛ в состав Короны, дезинтеграцию этнического сознания белорусов (а они после заключения Люблинской унии, согласно данным польского исследователя Г. Лаумяньского, стали составлять 80 % населения ВКЛ, поскольку земли и жители Украины и Подляшья отошли к Польше[40]), раскол белорусского общества на две чуждые одна другой сословно-классовые группы – «верхи» и «низы», что и произошло.

Таким образом, национальная церковь в отечественной истории не смогла сыграть роль консолидирующей и интегрирующей общество силы, как это было в истории Греции, Болгарии, Сербии, России и других стран. Случилось нечто беспрецедентное: «родная» религия оказалась вытесненной на периферию духовной жизни общества. Это наложило свой негативный отпечаток на процессы белорусской духовной синергии, в том числе и на формирование этнического сознания.

Упадок влияния и авторитета православной веры, бывшей в течение столетий одним из важнейших духовных факторов самоидентификации белорусов, шел параллельно с ослаблением белорусской государственности (один лишь факт: на соймах Речи Посполитой среди 180 послов, избираемых по всей стране, от ВКЛ было представлено только 46, из них белорусов – 34