]).

В этой связи многие русские мыслители противопоставляли подлинного Иисуса Христа и церковного. Так, Ф. М. Достоевский (1821–1881) считал, что церковный Христос, по существу, – Антихрист (князь Мышкин в «Идиоте», Ставрогин и Шатов в «Бесах» говорят об этом). В Евангелиях сказано, что Христос не поддался третьему искушению (а оно, напомним, состояло в том, что дьявол поднял Иисуса на высокую гору, оттуда показал ему все царства земные, и сказал: все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне; Иисус же с негодованием отверг это). Церковь, по Достоевскому, не устояла перед искушением властью. Об этой коллизии говорит Иван Карамазов в «Братьях Карамазовых», когда рассказывает брату Алеше поэму о великом инквизиторе.

Вот содержание и суть поэмы. Иисус вернулся на землю в XVI в. – самое страшное время инквизиции. Народ узнал его, окружил его, благоговейно следует за ним. Но вот появляется великий инквизитор. Приказывает схватить Иисуса, и народ моментально склоняется перед инквизитором. Ночью инквизитор приходит к Иисусу в темницу. Спрашивает: зачем ты пришел к нам? Ты не понимаешь человека, существа слабого. Есть только три силы, могущие пленить совесть этих слабосильных бунтовщиков для их счастья: чудо, тайна и авторитет. Человеку не нужна свобода; нет заботы беспрерывнее и мучительнее для человека, как, оставшись свободным, сыскать поскорее того, пред кем преклониться. Ты же соблазняешь их тем, что они могут, имея лишь в руководстве образ твой пред собою, свободно решать, что есть добро и что есть зло. Это губительно для людей.

В чем конкретно суть обвинений инквизитора против Христа? Христос выступил против авторитета фарисеев и книжников, первосвященников и законников иудейских. Он апеллирует не к тайне, а к свободному решению сердец людей на основе любви. Ссылаясь же на тайну, можно заставить людей повиноваться слепо, даже «мимо их совести». Христос скомпрометировал, по мнению инквизитора, и чудеса: не бросился со скалы, как ему предложил сатана, и не сошел с креста, когда враждебная толпа вызывала его на это.

Мы исправили подвиг твой и основали его на чуде, тайне и авторитете. Мы не с тобой, а с ним (сатаной). Мы с ним уже восемь веков (со времени седьмого собора, который православная церковь рассматривает как последний вселенский собор), заявляет инквизитор.

Утраченный образ Христа сохранился, по Достоевскому, лишь в православии.

Л. Н. Толстой (1828–1910) идет еще дальше. Для него Иисус – человек, который понял, как надо жить. Соединение с богом у него чисто символическое, в духе. Толстой критикует ряд церковных обрядов, в частности причащение. Иисус, разделив между апостолами хлеб, сказал, что сие есть тело его, а подав вино, – что сие есть кровь его. Он попросил сие творить и в дальнейшем в его воспоминание. По церковному ритуалу, когда верующий проглатывает ритуальный хлеб, смоченный в церковном вине, то тут же в его организме происходит чудо: хлеб «пресуществляется» в тело Христово, а вино – в его кровь. Толстой резко отвергает этот обряд, называет его богоедским. Ссылаясь на Иисуса, Толстой проповедовал пять заповедей:

1) не сердитесь и будьте в мире со всеми;

2) не забавляйтесь похотью блудной;

3) не клянитесь никому ни в чем;

4) не противьтесь злу, не судите и не судитесь;

5) не делайте различия между разными народами и любите чужих так же, как своих.

Позднее, в советское время, митрополит А. И. Введенский (1888–1946) отвергает трактовку Толстого; он воспринимает Христа как сурового, грозного вождя; революционера и социалиста. Идеи бесклассового состояния, всечеловеческого братства – все это идеи Христа. Марксизм – это «евангелие, напечатанное атеистическим шрифтом», – утверждает Введенский. Еще раньше Ф. Ламенне (1782–1854), Э. Кабе (1788–1856), В. Вейтлинг (1808–1871), обосновывая свои социалистические и коммунистические идеи, доказывали, что идеи равенства, общности имущества суть требования Христа. Карл Каутский (1854–1938) в работе «Происхождение христианства» также полагает, что Христос – провозвестник коммунистических идей (прав Гете, который говорил: «Всем бы хотелось иметь Христа в своем лагере»).