Она уже не разговаривала в голове со своим любимым – после первого свидания с будущим мужем она словно запретила себе оскорблять его память, да и надо быть самоубийцей, чтобы допускать мысли о другом, когда у тебя такой ревнивый жених. Нурлан запретил ей выходить из дома без него, если только на учебу. Ему никто не возражал, и все его пожелания исполнялись беспрекословно. Однако, дошло до смешного: он запретил ей первой подходить к домашнему телефону, потом еще несколько раз звонил и проверял.

Дэниз не пыталась спорить с ним, да и к чему – мужчине нужна послушная спутница. В её понимании это гарантировало крепкую семью. Решившись на брак с этим мужчиной, она перенесла на него все свои юношеские мечты и стремления. Про себя она думала, что никогда не сможет его полюбить так, как погибшего парня, но это не должно отражаться на отношении к Нурлану, ведь она должна быть послушной и заботливой, умной, но не делающей на этом акцент, и обязательно красивой, при этом не пересекая границу скромности.

И сегодня она словно получила награду за все свои старания. Он заметил, как она красива, был ласков и внимателен к ней. Они особенно долго гуляли и разговаривали обо всем на свете. Дэниз с удовольствием отмечала про себя, что ей даже не надо притворяться – их мнения и так во многом сходятся. И, даже подойдя к её дому, они еще долго не могли расстаться и, кажется, оба хотели, чтобы этот день не кончался.

***

Дэниз пришла домой очень усталой, позади была примерка наверно пары десятков свадебных платьев. Мама, будущая свекровь и Нурлан – у каждого был свой взгляд, что она должна надеть в день свадьбы. В конечном итоге они остановились на том, что приглянулось Нурлану.

Мысли Дэниз, от усталости скорее, были совсем невеселые. Ясмин, её сестра, была дома и рисовала новую картину. Любой, кто видел её труд, признавал, что у нее несомненный талант.

И сейчас, когда она рисовала горный пейзаж, у Дэниз даже мурашки по коже пробежали – так живо все выглядело.

– Ясмин, очень здорово, мне нравится.

– Может, подарить вам на свадьбу мою картину? Дэниз улыбнулась и обняла сестру.

– Спасибо, малышка. Ясмин отложила кисть.

– Ну, как прошел день? Вы купили все, что было нужно?

– Да.

– Что-то не слышно веселья в голосе, дорогая невеста. Что так? Твой жених снова упражнялся в тирании?

– Ну да, как обычно, вот только… грустно все это.

– Ты сама позволяешь ему помыкать тобой, зачем слушаешься беспрекословно?

– А как иначе? Он мой будущий муж, да и просит он вполне понятные вещи.

– Отчего же ты так несчастна?

– Не знаю. Наверно, просто свадьбы боюсь. И… знаешь, хоть за меня и мама всегда решала, что надеть, куда пойти и тому подобное, но сейчас, когда я завишу от его решений, мне очень некомфортно, словно душит меня кто-то.

– Джаным (пер. душа моя), ты его любишь?

Дэниз не нашлась, что ответить. Она даже себе не могла объяснить, что чувствует. Иногда, когда они особенно долго не виделись, она скучала, и сердце её билось часто-часто, когда она слышала его голос в трубке, но в то же время она его очень сильно боялась. Боялась, когда он даже просто хмурился.

Ясмин поняла её молчание по-своему.

– Значит, не любишь. Зачем вообще ты поторопилась дать согласие, неужели так боялась остаться старой девой?

Дэниз стало еще больней от слов сестры.

– Да как ты можешь, ведь я выхожу замуж только ради тебя! – выпалила Дэниз.

– Что? Мне какое дело, замужем ты или нет?

– А такое, что пока я дома, к тебе никто не посватается!

– Бог мой, Дэниз, ты в каком веке живешь? Если парень захочет на мне жениться, его ничто не остановит, будь даже у меня дюжина незамужних старших сестер. Да и я, поверь, скорее сбегу, но не дам устаревшим взглядам рушить мое счастье.