Ибо изоляция оказалась явлением европейского масштаба. Образование абсолютной монархии и бурное возрождение католицизма в период Контрреформации придали этому явлению во Франции совершенно особый характер: королевская власть и церковь соперничали друг с другом и в то же время выступали сообща [169]. В других странах изоляция принимала совершенно иные формы, но была столь же четко локализована во времени. Огромные богадельни и смирительные дома – детища религии и общественного порядка, поддержки и наказания, милосердия и предусмотрительности властей – примета классической эпохи: подобно ей, они явление общеевропейское и возникают с ней почти одновременно. В немецкоговорящих странах создаются исправительные дома, Zuchthäusern; первый из них открылся раньше, чем дома-изоляторы во Франции (не считая лионского Шарите), – около 1620 года, в Гамбурге [170]. Остальные создавались во второй половине века: в Базеле (1667), Бреслау (1668), Франкфурте (1684), Шпандау (1684), Кенигсберге (1691). В XVIII веке число их продолжает расти: сначала, в 1701 году, открывается исправительный дом в Лейпциге, потом – в Халле (1717) и Касселе (1720), еще позже – в Бриге и Оснабрюке (1756), и наконец, в 1771-м – в Торгау [171].

В Англии изоляция имеет более давние корни. Одним из актов 1575 года (18 Elizabeth I, сар. III), в котором речь идет одновременно о «Наказании бродяг и облегчении бремени бедняков», предписывается строительство houses of correction, из расчета по крайней мере по одному на графство. Средства на их содержание должны были поступать от специального налога, однако поощрялись и добровольные пожертвования [172]. На практике эта мера в такой форме, по-видимому, не применялась, ибо несколько лет спустя принимается решение о поддержке частной инициативы: отныне для того, чтобы открыть свой госпиталь или исправительный дом, не требуется официального разрешения – каждый волен сделать это по своему усмотрению [173]. В начале XVII века предпринимается тотальная реорганизация: с каждого мирового судьи, который не устроит подобного учреждения во вверенном ему округе, взимается штраф в пять фунтов; при исправительных домах и госпиталях обязательно должны быть ремесленные мастерские и мануфактуры (мельницы, прядильни, ткацкое производство), приносящие дополнительные средства для их содержания и дающие работу тем, кого там содержат; право решать, кто заслуживает препровождения туда, возлагается на судью [174]. Правда, такие Bridwells большого распространения не получили: зачастую они постепенно сливались с тюрьмами, с которыми обычно соседствовали [175], а в Шотландии внедрить их так и не удалось [176]. Напротив, гораздо большим успехом пользовались workhouses, возникшие во второй половине XVII века [177]. Актом от 1670 года (22–23 Charles II, сар. XVIII) определяется статус работных домов, чиновникам судебного ведомства вменяется в обязанность проверка налоговых поступлений и расходования сумм, обеспечивающих их функционирование, а мировому судье поручается общий контроль за их управлением. В 1697 году несколько бристольских приходов, объединившись, создают первый в Англии workhouse и решают, какая корпорация должна им управлять [178]. Второй основан в 1703-м в Бустере, третий – в том же году в Дублине [179]; позже они возникают в Плимуте, Норидже, Гулле, Эксетере. В конце XVIII века их общее число достигает сто двадцати шести. Гилбертов Акт 1792 года предоставляет приходам всевозможные льготы для создания новых работных домов; в то же время мировой судья наделяется дополнительными контрольными и властными полномочиями; во избежание превращения workhouses в больницы предписывается в обязательном порядке изгонять оттуда заразных больных.