– Ну-ка, девочки мои, кто угадает загадку: идут вместе мать с дочкой, мать с дочкой и бабушка с внучкой. Сколько всего человек?

– Трое, – смеется Анюта. Бабуль, почему ты так часто спрашиваешь одно и то же.

– Традиция, моя хорошая, – шепнула мама себе под нос. И Анюте на ушко: – А он был?

– Был, – сурово произнесла бабушка. – К подъезду подходил. Это тебе передал. – И протянула Анюте использованную пластмассовую баночку из-под крема.

– Что там?

– Не знаю, дома посмотришь. – Темно больно, вдруг это что-то выпадет. Беги, Наташенька, дальше одна, а мы с Анюткой назад пошагаем, устала я немного.

Анюта обняла маму, а бабушка обняла их обеих. Анюта была счастлива в кругу своих, крепко сжимая в кулачке странную коробочку.

Анюта впервые увидела Дениса в пятом классе. Его родители купили квартиру в высотке за домом бабушки и дедушки. Денис хотел остаться в своей школе, но мама настояла на переводе. Так, однажды утром Анюта и Денис встретились в кабинете истории. Что было дальше, девочка не очень помнила. Лишь ее губы часто шепотом произносили: «Новиков». Она примеряла к себе его фамилию. У Дениса был японский рюкзак с люминесцентными оранжевыми карабинами. По нему Анюта вычисляла его в толпе и стремилась удрать в противоположную сторону. Денис же наоборот: если выпадал снег, и пацаны выстраивались у выхода с желанием «накормить девчонок снегом», он выбирал Анюту. Мяч в спортзале из его рук всегда летел Анюте в голову. Однажды он выплеснул ей в лицо воду из банки на уроке живописи и придумал мерзкое прозвище «писклянка». Денис не был ни хулиганом, ни троечником. Он вполне прилично учился, профессионально занимался футболом и обожал миттельшнауцера по имени Флэгги. Это Анюта странно влияла на него. Временами казалось, что он ее ненавидит. Анюта была отличницей, побеждала на олимпиадах, круто танцевала, потому что с пяти лет была солисткой одесского ансамбля народного танца «Детство», и при этом в графе «поведение» у Анюты торжественно процветал «неуд». Этого феномена никто не мог понять. Вроде девочка ничего специально не делала. Подумаешь, после флюорографии повела всех в зоопарк вместо физики. Но ведь флюорографию делали в пяти метрах от зоопарка и в понедельник. Грех было не воспользоваться такой возможностью, тем более что в понедельник вход для школьников бесплатный. Да и было это лишь однажды. В основном Анюте доставалось за правду. Никто не любил правду, учителя особенно. А Анюта иногда очень тактично могла отметить:

– Зря вы поставили Коле «три». Он в материале. Просто вы так давили авторитетом, Маргарита Петровна, что он стушевался. Дайте ему еще шанс.

Или:

– Вы не вправе запретить ставить «Программу» Сьюзан Янг в школьном театре. Если материал должен быть про суицид, спешу заметить, что мотивы подростков нас волнуют больше, чем мотивы взрослого мужчины по фамилии Желтков[4].

Однажды вечером у Анюты зазвонил телефон.

– Привет, что по физике задали? У меня айфон накрылся. Пришлось временно кнопочный телефон купить. Нет выхода в интернет, чтобы посмотреть.

– Привет, кто это?

– Новиков.

– Я не совсем в курсе, но сейчас проверю и перезвоню, – прошептала Анюта, удивляясь своему ответу, ведь физику она сделала еще в обед.

– Я сам перезвоню.

Через пару минут они уже болтали обо всем, забыв про физику. В тот вечер он перезванивал четыре раза. Напоследок бросил:

– Пока, Нюра. А ведь мы протрепались почти пять часов. Кажется, это рекорд.

Анюта отключилась. В прямом смысле. Забилась в уголок топчана, подвернув под себя ноги. В комнату тихо вошла бабушка.