До сих пор мы подчеркивали исключительно разрушительные аспекты датского вторжения, но их влияние на историю этим не исчерпывается. В некоторых отношениях датчане обладали более высокой культурой, чем англосаксы. Мы уже упоминали о широком использовании ими железа и о том, что они ввели в употребление в Англии большой топор. Мы видели, что ранние англосаксонские поселения были ограничены пределами густых лесов, которые покрывали самые богатые для сельского хозяйства земли. Когда «Книга Страшного суда»[5] дает нам картину английской сельской жизни, мы узнаем, что вся страна была усеяна деревнями и городками. Большинство существующих деревень можно проследить до этого времени (в поселениях, упомянутых в «Книге Страшного суда», можно видеть Памятную табличку). Разумно предположить, что появление датского большого топора послужило решающим импульсом развитию лесного хозяйства и сделало возможным более полное использование самых богатых сельскохозяйственных угодий Англии.

Более того, по сравнению с домоседами саксами датчане были торговым и городским людом. Еще до того, как они вторглись в Англию, они уже совершали далекие морские путешествия. У людей, пересекавших Средиземное море и видевших великий Константинополь, не оставалось места суеверному страху, с которым англосаксы все еще относились к римлянам и их творениям. Датчане были как торговцами, так и пиратами, и торговля считалась среди них делом почетным. «Если купец преуспел и трижды переправился через море своими силами, тогда он отныне считается по праву достойным», – доносит до нас ранний закон (это был саксонский закон, но скандинавы ценили торговлю даже выше, чем саксонцы), напоминающий, что классы среди скандинавов, как и среди англичан, основывались скорее на богатстве и социальном положении, чем на крови или унаследованных правах. Датское нашествие привело к повсеместному строительству городов и росту торговли, и ко времени нормандского завоевания города и торговля в Англии достигли уже значительного развития.

Три поколения после смерти Альфреда Великого отчетливо демонстрируют вырождение культуры и институтов Англии. Благодаря движению к феодализму произошел практически полный распад родового строя, но английское общество казалось неспособным своими собственными силами пойти дальше определенной точки. Возможно, остановка была лишь временной, но рассуждения на эту тему бесполезны, поскольку промежуток между двумя нашествиями на Англию, сначала датчан при королях Свене и Кнуде, а затем нормандцев, оказался слишком короток, чтобы дать стране время оправиться.

На всем протяжении X в. объединение Англии в единое королевство идет рука об руку с созданием шайр (графств), нередко возникающих вокруг построенных Альфредом или датчанами укрепленных городов. Если более мелкими ранними королевствами могли управлять из единого центра, то административного аппарата, способного охватить всю страну, не существовало, и, хотя шериф (шайра-рив) теоретически нес ответственность перед королем за управление шайрой, фактический надзор из центра на практике был весьма незначительным. Над шерифом стоял олдермен, который управлял группой шайр, нередко примерно соответствовавших какому-нибудь из прежних королевств. И если шериф продолжал оставаться чиновником и впоследствии стал главным звеном в государственной организации, то олдермен, подобно европейскому графу или герцогу, вскоре превратился в слабо зависимого от центра местного магната. Власть олдермена особенно возросла во время непродолжительного существования империи Кнуда, когда Англия являлась лишь частью гораздо большего государства. Усиление власти олдермена совпало с принятием им датского титула графа.