– Академия наук… Работа… Прогноз землетрясений… Билеты на Москву… Самолёты не летают… Новый год… Семья…

Он молча слушал, обдумывая что-то про себя. Я выдохся и замолчал.

– Сколько человек?

– Трое.

– Плацкарт. Иди в кассу, я предупрежу.

– Может, купе?

Катить предстояло через всю страну, трое суток, а «среднеазиатский плацкарт» – это не то, что плацкарт в России, уж поверь мне, – куда грязнее и забитей.

– Плацкарт, – как отрезал.

И пошел я в кассу, стыдливо засовывая красную книжицу с давленным гербом в карман пиджака.

***

А Баку?! Мы с Толиком Наклоновым поехали туда в командировку – принимать скважинные приборы, изготовленные специально для нас местным КБ. Толик был «прибористом», я же мнил себя матёрым геологом, и поэтому поглядывал на него чуть свысока.

Улетали из Москвы поздней осенью (снег уже кое-где лежал), надеясь понежиться в тепле, погреться на солнышке.

Несуразица началась сразу. Стоим с Толиком в накопителе, в стороне от всех, мирно беседуем. Смотрю, народ двинулся в сторону автобуса, который должен везти к самолёту, Толик задергался, занервничал.

– Не суетись, – говорю со знанием дела. – Пускай все пройдут, чего давиться, мы же всё знаем, не первый раз летим.

Зашли в автобус, не спеша, последними. Подвезли к трапу. Я снова ненавязчиво отвожу Толика в сторону – мол, не спеши, пусть все зайдут, мы потом, мест на всех хватит.

Последними, оживленно беседуя, не спеша поднялись по трапу, протянули билеты улыбчивой стюардессе. Та посмотрела на билеты, потом с интересом посмотрела на нас и, все с той же дежурной улыбкой, объявила: «Ребята, у Вас билеты-то на Баку, а этот борт летит в Уфу».

– А как? А мы? А куда? – оторопь и непонимание.

Та только плечами пожала, безразлично осматривая поверх наших голов пустынное лётное поле.

И побежали мы с Толиком, одинокие, по бесконечному, овеваемому всеми ветрами летному полю к каким-то игрушечным самолетикам, видневшимся вдалеке, и сумки, груженные вещами, били нас по ногам.

Дуракам везёт! Откуда ни возьмись, вырулил автобус. Мы заполошно замахали руками. Он притормозил. И вот оно чудо – везет этот автобус пассажиров Бакинского рейса.

Думаете, на этом всё закончилось? Куда там…

При подлёте к Баку как-то активизировались стюардессы, лица посерьезнели, забегали по салону. А тут и радио заговорило: «В Баку объявлено штормовое предупреждение, садиться будем на запасной аэродром.» Через десять минут всё поменялось и объявили, что садиться будем все-таки в Баку.

Короче говоря, первый заход не удался. Борт просто сдуло боковым ветром с полосы. Со второго раза, прицелившись получше, приземлиться получилось. Пилот дал приличного «козла», все радостно захлопали и облегченно прилипли к иллюминаторам.

О солнце говорить не приходилось – мела метель. Видимость нулевая. Шквальный ветер. Снежинки неслись параллельно земле. Как выяснилось позже, наш борт был последним, который совершил посадку в этот день.

Город был завален снегом по самое некуда. Для южного города такое количество снега – катастрофа. Метель резвилась. Троллейбусы, облепленные снегом, встали. Движение на дорогах практически остановилось. В воздухе метались снежные заряды, по тротуарам из-под снега хлестали потоки воды. Люди передвигались в снежной мути, согнувшись в три погибели.

Кое-как добрались до гостиницы – современная высотка в центре города, окна – огромные стеклянные соты.

Мы же белые люди, из Москвы – номер заказан заранее.

Номер оказался на последнем этаже. И всё бы ничего, да вот окно разбито и на полу приютился такой небольшо-о-й сугробик. А за окном висит белый снежный занавес, и ветер гуляет по комнате.