Костер – яркой точкой, черная гладь воды, в которой отражается пламя, хмурая тайга за спиной.

Комар, мошка и гнус, особенно под вечер. Особый шик – не пользоваться никакими препаратами, отгоняющими эту дрянь.

Нас было четверо. Мы с Бараном – самые ленивые.

Технология отхода ко сну, если можно так выразиться, была разработана задолго до нас. Вход в палатку тщательно зашивали нитками, после того как забирались в нее сами. Молний на входе тогда еще не было. Простые деревянные застежки просовывались через петелечки. Сами застежки располагались в пятнадцати сантиметрах друг от друга, и комар преспокойно проникал внутрь. Зашив вход, при помощи свечи всех залетевших комаров выжигали и только потом укладывались спать.

Мы же с Бараном были выше этого. Настоящий геолог должен терпеть лишения и трудности! Мы ленились и терпели. Вход в палатку даже не застегивали. Бессмысленно. Залезали в спальники, а лицо накрывали телогрейкой. За день уставали, засыпали мгновенно, как проваливались.

Пробуждение на рассвете было мучительным. Со стонами и причитаниями пальцами разлепляли глаза. Морда опухшая и красная, как кусок сырого мяса, пальцы – сардельки. Ползли к реке и окунали горящее лицо в воду. В таком режиме выдержали два-три дня, а потом, как и все, перестали лениться и стали зашиваться на ночь.

Тайга учит быстро. Сначала ты стараешься вести себя так, как привык. Мол, ты сильнее обстоятельств, и пускай эти обстоятельства подстраиваются под тебя. Три, четыре дня, от силы неделя, и начинаешь понимать, что это тебе придется подстраиваться, и чем раньше ты это сделаешь, тем тебе же будет лучше.

Смотришь на карту – сплошная зелень и синяя ниточка реки. Ну и что? А вот отошел на сто метров от реки, потерял её из вида, вспомнил зелень на карте и в следующий раз уже будешь отходить так, чтобы река была в зоне видимости, или по зарубкам на деревьях.

Есть, конечно, компас и есть солнце, которое, кстати, не всегда светит, но береженого Бог бережет.

Мошка, комар, гнус – а, фигня! Да, дня два, три. А как прожить два, три месяца? Учись у других, более опытных, не придумывай ничего нового, правила выживания в тайге определены задолго до твоего рождения. Если не дурак – приспособишься.

Идешь вдоль берега – не по сторонам глазей, а смотри под ноги – не дай Бог оступиться на какой-нибудь коряге. Ногу сломаешь – до врачей не добраться. Очень быстро становишься осторожным и аккуратным.

Сашка Онищенко забрасывал блесну с лодки, неудобно, размахнулся и засадил себе тройник в затылок. Два крючка зашли глубоко под кожу. Что делать? Обрезали леску и погребли дальше. Блесна здоровая, на щуку, бьет по затылку.

Вечером стали лагерем. Надо резать. Бритвы нет. Наточили нож, прокалили на огне, кое-как обрили волосы, сделали надрезы и вытащили крючки.

Сашке, вообще, везло. Вернулся после поля в Москву и сразу в больницу, острый приступ аппендицита. Если бы приступ случился на несколько дней раньше, в маршруте – все! Кашлык!

Но раздолбайства хватало…

У Вадима в хозяйстве было несколько ружей. Старые одностволки, вместо ремней веревки. На каждую маршрутную группу полагалось ружье с обязательными жаканами. Вдруг медведь, да и беглые по тайге порой шляются.

У нас был легкий маршрут, места заселенные, и Вадим нам ружья не дал, но патроны мы с собой взяли. А раз взяли, то надо бы бабахнуть. А как? Мы же умные – костер!

Как-то вечером, уже чай попили, стемнело, дождик моросит, мы жакан в костер, а сами под берег. Сидим, согнувшись в три погибели, ждем, когда рванет. Тридцать секунд, минута, пять минут – ничего не происходит.