Слава и Антон замерли и исподлобья посмотрели на Сашу.

– Что? Порвали?! – похолодела сценарист.

Братья, отойдя на безопасное расстояние, аккуратно выложили на пол несколько кусочков того, что недавно было сценарием.

– Дураки! – заорала Александра. Но неожиданно быстро успокоилась и, пожав плечами, буднично решила:

– Да ничего, сейчас склею.

Убежала в комнату и через пять минут вернулась.

– Вот! Вот что из-за вас получилось! Еле склеила!

В ответ раздалось неразборчивое: «Гхмптху». Саша пронзила недовольным взглядом братьев, а потом не найдя ничего, что бы еще можно было пронзить, посмотрела на свой лист и вдруг поняла что так потрясло мальчиков. Лист выглядел так, как будто провел месяц на помойке. У Саши задрожали губы.

– Да ничего, прочитаем! – поспешили успокоить сестру Слава и Антон.

Спустя десять минут сценарий был прочитан, переварен и горячо одобрен. К репетициям приступили немедленно…

И тут слово снова дали маме. То есть, Автору. А мама подумала и решила, что такая история заслуживает Двух Частей. Посему

Часть вторая. Фильма.

Долгие и кровопролитные репетиции показали, что нужно привлекать рабочую силу со стороны. Потому что в пылу ссор и недопониманий съёмки могли кончиться не начавшись. Кинодеятели осмотрелись по сторонам и назначили жертву. В смысле, режиссера, оператора, главного по монтажу, улаживанию творческих конфликтов и разниманию творческих драк. Девушку Настю. Настя героически отбивалась и даже попыталась сбежать, но быстро поняла, что бесполезно. Тогда опытная тетушка применила другую тактику.

– Чем быстрей снимем, тем быстрей я смонтирую, и вы получите свой фильм.

– Да! – взревели актеры.

И немедленно приступили к съемкам.

В доме закрутились многочисленные смерчи.

– Ма-ам! Нам нужен сервиз! Самый красивый!

– Где мой мушкетерский плащ?!

– Настя-я! Он декорации поломал!

– Да я не специально!

– Тихо! Сейчас вообще снимать не буду!

– Ма-ам! Свари нам кофе!

– Зачем?!

– У нас по сценарию кардинал кофе пьет!

– А из пустой чашки он пить не может?

– Нет! У нас все по-настоящему!

– Бима уберите из кадра!

– У меня усы стерлись!

– Да ты их по лицу размазал! Ха-ха-ха!

– Сейчас вообще сниматься не буду! Ма-ам!

– Иди сюда, я все исправлю. В ванную бегом!

– Все готовы? ТИХО!

На квартиру обрушилась неожиданная тишина. И начались съемки.

В замок кардинала проникал шустрый мушкетер и похищал фамильный перстень. Кардинал отчитывал верного, но не слишком сообразительного слугу Славьера и требовал вернуть перстень в родную шкатулку. Славьер выслеживал сытого и довольного мушкетера, закатывал его в ковер, но проигрывал в неравной борьбе и оказывался в заточении, а кардинал получал анонимное письмо, в котором мушкетер нагло требовал три миллиона луИдоров за информацию о Славьере. В финале, посрамленный находчивым мушкетером, кардинал рвал на себе волосы, а мушкетер, оседлав коня, отбывал на воды в Форж. Вернее, на море, с кардинальским перстнем и тремя миллионами луидоров в кармане.

Со всеми ссорами, приступами склероза, повторными дублями и припадками истерического смеха у актёров, съемки уложились в два с половиной часа.

Для финала требовался верный конь, способный без радикулитов и прочих травм удержать на спине бравого мушкетёра Антона. На роль коня волевым решением назначили ничего не подозревающего дедушку. Отобрали чашку чаю, вытащили из кухни, оседлали и отправили в кадр. Закаленный дедушка и глазом не моргнул. Сыграл коня, не зная слов и сценария, и, несомненно, удостоился бы «Оскара» за актерское мастерство, если бы фильм увидели маститые кино-академики. Правда, лошадь была странной зебро-тигровой масти, потому что пледа подходящей расцветки не нашлось, а без грима дедушка всё-таки мало напоминал парнокопытное. Но эти мелочи никого не смутили и кадры с лихо гарцующим в сторону Форжа мушкетёром стали достойным завершением фильма.