Лин не ответил: у него перехватило дыхание от улыбки Неа.

– Она действительно на диво хороша, – сказал Альде-Суври, задумчиво рассматривая красавицу.

– Она – богиня, – пролепетал Мэи-Тард, сидя с горящими щеками.

Ближе к вечеру, когда гости начали танцевать, Лин сумел поговорить с королевой своих мечтаний. Воспользовавшись тем, что Неа, утомлённая вниманием рыцарей, спряталась с сестрой в одной из глубоких оконных ниш в плохо освещённой части зала, менестрель решительно последовал за девушками.

Если Неа и была раздосадована появлением Мэи-Тарда, то она никак не проявила этого. После обмена положенными приветствиями, красавица любезным тоном произнесла:

– Вы чудесно играли, господин менестрель. Доселе мне не приходилось слышать столь сладкой музыки!

– Вы бесконечно снисходительны и добры к моим скромным умениям, моя госпожа, – враз охрипшим голосом ответил Лин, с каждым ударом сердца то краснея, то бледнея.

– Щедрый дар его светлости Вагни-Имрра – ручательство тому, что права я, – продолжала светскую беседу Неа. – Боги свидетели: звучание вашей арфы достойно ушей самого короля!

– Я… – менестрель запнулся, не в силах более поддерживать пустой обмен любезностями. Несколько мгновений он боролся с собой. Безуспешно: переполнявшее чувство снесло плотину условностей и выплеснулось наружу. – Всё, что делаю я – лишь для тебя и ради тебя, восхитительная дочь небес! Каждый мой вздох, каждый удар сердца наполнен тобой. Для меня нет иного солнца, кроме очей твоих, милостиво струящих благодатный свет!..

– Вы обезумели, сударь! – отшатнулась Неа. – Ваше поведение не подобает благородному мужу! Идём отсюда, – бросила она сестре.

– Молю, выслушай меня! – воскликнул Мэи-Тард; забывшись, он удержал девушку за запястье. – Ты единственный смысл моей жизни! Увидев тебя впервые, я сразу понял, что ты – сокровище, что мечтал я отыскать все эти годы странствий! Я люблю тебя безгранично: ни слова, ни даже музыка не могут передать меру моего чувства! Сердце моё бьётся только для тебя, ты его повелительница и оно навеки принадлежит тебе!

Пока Мэи-Тард говорил, Неа оглядывалась по сторонам. Прочие гости находились в отдалении, они весело кричали и, танцуя, хлопали в ладоши. Рядом с ними громко играла музыка, и никто не слышал признаний менестреля, и даже не смотрел в сторону дальнего окна. Раздосадованная Неа хотела было возгласом привлечь внимание, но затем решила, что даже намёк на скандал может бросить на неё тень в глазах короля. Поэтому девушка предпочла действовать иначе. Когда Лин умолк, она устремила на него твёрдый, чуть высокомерный взор и промолвила:

– Не буду напоминать вам, сударь, что поступок ваш попирает все законы приличия, равно как и установления этикета – пускай это останется на вашей совести. Скажу вам иное: слова, что исторгли ваши уста, мне доводилось слышать множество раз. Подобные фразы хоть и приятны, всё же ничего не стоят…

Музыкант хотел горячо возразить, но красавица остановила его повелительным жестом.

– Произнести можно всё что угодно, – продолжила она, – И лишь боги способны отличить ложную клятву от нерушимой. Поэтому истинно благородные мужи испокон века подтверждают речи свои поступками…

– Назначь мне любое испытание! – падая на колени, воскликнул Мэи-Тард. – Я сделаю всё, что захочешь!

Неа, словно в задумчивости поглядела в его восторженное лицо.

– Требуя многого, следует быть готовым заплатить немалую цену, – девушка говорила с хорошо разыгранной нерешительностью, точно была готова открыть Мэи-Тарду свою симпатию, но сомневалась в искренности его чувств.