– Выползай!

Я встал и направился к выходу. Плащ посторонился, пропуская меня. Выйдя в коридор, я к своему удивлению обнаружил там давешнего типа в голубых брюках и оранжевом жакете. Тот уставился на меня, как баран и стал похож на Крамарова.

– Чего уставился? – хмуро проговорил я, пока плащ закрывал камеру.

– Выплескивайтесь к выходу, – проворчал он, возясь с замком.

Тип развернулся и заметно хромая, направился к железной решетке. Я пошел за ним, думая, что сейчас начнутся крутые разборки. Но ничего, хоть их и двое, мы тоже кое-чего могем. В армии я, как-никак, был чемпионом своего полка по боксу. Так что отоварю их быстро и качественно, а потом в бега вдарюсь. Но это ежели их двое только и никого более, что в общем-то не факт. Вдруг за углом толпа поджидает с мултуками. Вот это будет неприятно. Эх, жаль нету рядом моего боевого командира Хасана Блядунова в нетрезвом состоянии повышенной тяжести. Мы бы с ним эту контору вмиг разнесли. Вместе с мултуками.

Пока я испытывал тревожные симптомы и предавался напрасным сожалениям, мы вышли из КПЗ и остановились у подъезда. Плащ вышел следом. Тип повернулся ко мне, сглотнул пару раз, потом раскрыл рот, широко улыбнулся и вдруг фамильярно похлопал меня по плечу.

– Да ладно, братан, чего уж там, не обижайся. Тебя как зовут? – немного гундося спросил он.

– Меня зовут доктор Ватсон. А чего ты хотел? – все так же хмуро ответил я.

– Доктор? Круто! – тип почему-то очень обрадовался и заулыбался еще сильнее, – Это вообще здорово. А меня зовут Холмс. Шерлок Холмс, – добавил он, – я великолепный сыщик. Мы с тобой повздорили малость в кабаке, ну да ладно. Со всяким бывает. Поэтому я извиняюсь перед тобой. Я ж был не прав!

– Конечно, ты был не прав, – подхватил я, умолчав, что сам спер у него пузырь, – Ты вообще совершенно был не прав!

– Вот поэтому, – продолжал Холмс, – я и вытащил тебя из этого обезьянника. Давай забудем былое и пойдем, выпьем за мировуху!

– Да это я все сделал, – вмешался плащ, – если б не я ты бы торчал тут до второго потопа.

– Да, познакомься, доктор, – спохватился Холмс, – Это Лестрейд, сыщик из Скотланд-Ярда.

– Я ж работаю там. Поэтому и подсобил Холмсу, – и плащ протянул мне руку.

Тут перед моими глазами явственно проступила надпись на железной двери камеры, где я сидел: «Лестрейд – тварь, утиный хрящ» и я не стал пожимать ему руку, а вместо этого поинтересовался:

– Это про тебя что ли пишут всякие некрасивости?

– Какие это некрасивости? Где пишут? – не понял тот.

– Да на двери камеры в которой я сидел, – пояснил я, – там о тебе особое мнение нарисовано.

– Чего? – Лестрейд разинул рот, а Холмс, уяснив обстановку, с криком «Я мигом», исчез в дверях полиции. Он появился минуты через три, давясь от смеха.

– Ой, не могу!, – орал он, – Лестрейд не только тварь, он и хрящ еще! К тому же утиный! Чего ж так скромно-то? Можно было и страусиный написать!

– Что? Кто? Где? – завопил Лестрейд, побагровев от злости, – Да я сейчас… да я… я…

И он рванул в полицию. Мы с Холмсом постояли немного, посмеялись, потом Холмс предложил:

– Тут недалече кабак один есть, недорогой. Пойдем там присядем, за мировуху хрястнем?

– А этот что? Его ждать не будем?

– Лестрейда что ли?

– Ну.

– Да пошел он. Я с хрящами утиными не пью!

И мы пошли в кабак. Там мы скинулись по пятрофану, купили литр самопалу и два соленых огурца. После этого Холмс предложил вновь:

– Сейчас мы с тобой накатим, а потом вдруг еще какие проблемы начнутся. В трезвяк забрать могут. Пошли лучше ко мне. Я тут недалеко живу, на Бейкер-стрит.

– Ну пошли, дома все ж лучше пить, чем в кабаке. А то и вправду заберут охламоны. А мне уж больше неохота.