Внезапный шорох в траве неподалёку вывел всех из оцепенения. Все прислушались. Шорох повторился, но уже громче и с другой стороны. Трюфик приподнял голову и спросил Тёму:

– Это что такое? У вас тут никакое зверьё не водится? Помоему, там, в траве, кто-то есть.

– Ещё как водится! – нехотя ответил Тёма. – Каждый вечер на дороге перед домом сидит заяц. Он иногда и под веранду забегает. И вообще из Пушного, со звероводческой фермы, в прошлом году убежали почти все звери. Они там разводили песцов, лисиц, соболей всяких. Вот они, наверно, по лесу и шастают.

– Я, в общем-то, зверей не боюсь, – успокаивая, скорее всего самого себя, сказал Трюфик, – но кто его знает, чего от них ждать?

– Никогда не жди ничего хорошего, – философски произнёс Яшка и зевнул.

Тёма тем временем потихоньку что-то нашёптывал в ухо Пашке. Тот внимательно слушал и молча кивал головой. Все опять затихли и прикрыли глаза. Спустя пару минут оглушительный визг Трюфика пронзил вечернюю тишину. Парни открыли глаза и увидели, как Трюфик, с широко разинутым ртом и раскинутыми в разные стороны руками и ногами, пролетает над догоревшим костром. Такие полёты бывают только в американских фильмах, но с чего вдруг решил взлететь Трюфик, было непонятно только Яшке. Он подскочил к распростёртому на земле Трюфику и озабоченно спросил:

– Ты что это? Что случилось?

– Ме-ме-ме-ме-ня-я-я к-к-то-то укусил! – наконец смог выговорить он.

Тёма, который прекрасно знал, кто укусил Трюфика за бок, мучительно пытался не расхохотаться, но не мог больше сдерживаться и, схватив Пашку в охапку, дал дёру, чтобы не схлопотать от пришедшего в себя Трюфика заслуженную оплеуху.

Было уже совсем поздно, когда все, еле переставляя ноги, добрались до своих кроватей и тут же уснули, едва коснувшись подушки головой.

На следующий день первым проснулся Артём. Он полежал некоторое время, перебирая в памяти события вчерашнего дня, но ему в голову настойчиво шло только одно воспоминание – о таинственной дверце. Ему было совершенно ясно, что он не успокоится, пока не обследует таинственное подземелье. Внизу, на кухне, уже звенела посуда, был слышен шум кофеварки. Тёма быстро оделся и принялся будить спящих ребят. Если Яшка проснулся легко и просто, то с Трюфиком всё было намного сложнее. Он любил утром поспать подольше и любую попытку вытащить его из-под тёплого одеяла рассматривал как грубое вмешательство в его личную жизнь.

– У-у-у-а-а-а, – замычал он нечленораздельно, когда Тёма потряс его за плечо.

– Давай вставай, соня, – настаивал Тёма, – мы сегодня идём обследовать подземный ход!

– Ну, да, да, – прохрипел Трюфик и перевернулся на другой бок.

Тёма не сдавался – он хлопнул Трюфика по спине, чтобы поднять друга, но в ответ тот только дрыгнул ногой, высунутой из-под одеяла и тут же спрятал её.

– Давай вставай, лежебока! – скороговоркой говорил Тёма, стараясь быстрее привести приятеля в чувство.

– Вон посмотри – Пашка, хоть и самый маленький, а уже проснулся!

– Ты что – обалдел, что ли? Как я встану в такую рань? Ведь лето, воскресенье, каникулы! Да дай же ты людям поспать, в конце-то концов! – бубнил Трюфик из-под одеяла, решительно не желая подниматься, и чтобы окончательно пресечь Тёмины наезды, укрылся подушкой с головой.

Поняв всю безнадёжность своих усилий, Тёма решил пустить в ход секретное оружие – Павлика! Он вытащил его из кровати и перетащил на койку сони. Пашу не надо было учить, как будить старших: коленки, локти, острые зубы, всё было пушено в ход. Но Трюфик был крепким орешком и решительным пинком согнал мелкого грызуна с кровати. Пашка обиделся и пошёл переживать свою неудачу к Тане.