А они танцевали под музыку звездной нежности под ночным небом…

Что-то есть в ее голосе, что заставляет алый и багровый потоки, что текут внутри, ускорять свой бег, что-то есть в ее походке, которая неторопливо узором рисует страсть в его глазах. Что-то есть в каждом ее взгляде, полном непреодолимого соблазна.

Перед лицом бескрайней ночи он мечтает прикоснуться к далекому и, в глубине сердца и за пределами границ, найти чудеса. И бросив вызов головокружению, поделиться своими желаниями.

Наполнить каждый день розами, разжечь огонь любви из всех дров, что можно унести в руках, и изумляться каждой своей клеточкой, когда чудеса начнут вспыхивать, как августовские звезды.

Она невозмутимо любовалась отблесками огня на хрустальном узоре бокала, и казалось, что это единственное, что занимает все ее внимание.

А тихие фразы падали, насквозь прожигая его кожу…

– Помнишь, когда я впервые встретила тебя? Твои губы были слишком напуганы, чтобы произнести: «Я люблю тебя».

Помнишь, когда, к моему удивлению, сердце нашло рай в твоих глазах.

Я любила и люблю тебя и не помню момента, когда было по-другому, и ничего не жду от тебя, но может быть, тебе теплее будет жить на свете, зная, что кто-то любит тебя?

Он смотрел на ее губы настолько чувственные, что за них можно продать дьяволу душу и не мог вымолвить ни слова.

Он боялся рассказать, сколько слез радости было пролито от того, что его любят и сколько слез печали…

Ведь я хотел как лучше, хотел тебя от боли уберечь, а страх, злосчастный мой попутчик, твердил без устали, что я прав.

Он не мог заставить себя сказать «прости меня», потому что не знал, что сказать потом. Они всегда были как спичка и пожар, и одно неосторожное слово может стать причиной пламени, сжигающего все на своем пути.

Он смотрел на изящную фигурку и понимал, что еще немного и никакой самоконтроль не сможет удержать его от желания снова обнять ее.

Она развернулась, посмотрела ему в глаза и с силой запустила бокал в камин. С треском рассыпающегося стекла и всполохами огня, ему показалось, что сердце разлетелось на множество кусочков, но внутри что-то упрямо шептало, что, если есть хоть один шанс ее вернуть, он обязательно скажет ей: «Моя…»

Завывания ветра за окном заставляли дрожать стекла и нервы. Казалось, холод сковывает все вокруг, подбираясь к сердцу.

Любовь оказалась сильнее, чем ему казалось и было страшно слушать голос сердца.

Это чувство было больше, чем любовь, это наваждение, заменяющее воздух, это сильнее, чем нежность…

Это прекраснее, чем тысячи звезд в глубине океана, и дороже, чем вода в пустыне.

Это розы в середине зимы.

Он был согласен на неосторожные слова и исцеляющие прикосновения, на хрустальный смех и сладкие слезы, на все… потому что все это и есть любовь.

Все, что было нужно – это сказать: «Я так хочу твоей любви, что умираю, не оставляй меня наедине с моим сердцем».

А за окном бушевала метель…

Длинная шелковая юбка скрывала стройные ноги и заманчиво обрисовывала их при каждом шаге. Свободный пуловер заставлял воображение вспыхивать самыми соблазнительными картинами, а чарующая плавность ее движений завораживала.

Он любовался украдкой, надеясь, что она не заметит его непреодолимого интереса, и, казалось, присутствие грозной мужской силы для нее столь же естественно, сколь и дыхание.

Она поставила перед ним чашечку, источающую невероятно соблазнительный аромат кофе, что-то говорила о сортах кофе и степени обжарки, но он слышал только запах ее духов и видел сверкающие глаза и не мог думать больше ни о чем.