– Да, любимый?

– Почему, почему ты все про меня рассказала?

– А что тут такого?

– Совсем сдурела? Я у них в руках. Они знают мое настоящее имя.

– И?

У Эмиля перехватило дыхание.

– Что значит – и? Ты не понимаешь? Я не смогу от них уйти, я не смогу обратиться в полицию…

– Зачем?

Котик понял, что не с того момента начал и попросил Амалию прийти. Она примчалась через десять минут. Эмиль все ей рассказал. Амалия помолчала и затем сказала так:

– Ну и какие у тебя есть идеи? Отругать Карла, или что? Будешь работать, значит. Потеряешь работу – я выгоню тебя, понял? Надоел уже: это не нравится, то не нравится…

– Да причем здесь это? – не выдержал Эмиль. – Дайс может меня шантажировать, манипулировать, грозить тюрьмой…

– Уж он не из этого теста, поверь.

– Тебе просто надо было прийти на час раньше – я бы посмотрел, как бы ты тогда заговорила.

– Хватит! – ее голос звучал бесстрастно, даже холодно. – Работай лучше… О, привет!

Эмиль повернулся и только сейчас заметил в дверях посмеивающихся Карла и Эмму. То радостное «привет» было адресовано, конечно же, Скворцу. Он кивнул в ответ, Эмма ничего не ответила. На этой ноте Амалия ушла.

***

Остаток дня прошел без приключений. Дайс вернулся только через час, однако расспрашивать шефа, почему так долго, музыканты не стали. Кафе они открыли ближе к вечеру, чтобы уж совсем день не пропадал зря. Однако Эмиль не пел – просто не получалось попадать в ноты, он все время сбивался, путал строки или фальшивил. В итоге пришлось уступить Карлу место. У Котика перед глазами все еще всплывали китайцы, простреленный долговязый на полу и кровь на одежде Эммы. Но самое главное – слова Карла, которые все еще звенели в ушах, словно колокола: «Ну кто бы говорил, Борис Алмазов».

Ближе к закрытию музыкантам удалось выиграть свободную минутку, и они забежали к Дайсу. Он улыбнулся и сказал:

– Поговорил я с братом, тот сразу созвонился с Линем, лично при мне объяснил ситуацию. Линь пообещал к нам заехать завтра. Так что у нас есть шанс все исправить.

– Великолепно, – сказал Карл и улыбнулся. – Все легко обошлось.

– Угу, точно. Ну-с, отмечать будем завтра, когда уже точно все решится. Можете идти.

Эмма с Карлом ушли, Эмиль остался. Дайс поднял бровь.

– Тебе чего?

– Герр Дайс, то, что вы так со мной поступили…

– Ты о чем?

– Об архивах. Ну почему вы не спросили у меня обо всем, а стали копаться в других источниках и допрашивать Амалию? Вы мне не доверяете?

Дайс поджал губы.

– Ты мог обмануть, а то, что откопал Карл, – полезная находка.

– Для шантажа.

– Слушай, я и не думал об этом… без крайней надобности. Если ты спрашиваешь про увольнение, то можешь уйти в любой момент. Но с одним условием, и ты сам понимаешь, каким. Молчание – золото, как говорится. Выбор за тобой, Борис, я тебя не держу. Да, было бы неплохо, если бы ты остался. Никто тебя упрекать не будет, мы все тут хороши. Да, я не доверился тебе… изначально, но и ты войди в мое положение. Нашему кафе приходится выживать в этом мире конкуренции, и, если бы не Святая Анна, ты бы получал жалкие гроши. А так можешь хоть сейчас свалить, Борис, но при условии.

Эмиль поморщился:

– Прошу вас, не называйте меня так.

– Без проблем, Эмиль, как скажешь. Я рад пойти тебе навстречу.

– Но вы рискуете, если держите меня у себя.

– Ты не поверишь, но я сам рискую, каждый день, с восьми до восьми. Одним аферистом больше, другим меньше… У меня самого руки по локоть в крови, но я человек чести, Эмиль. Я не выдаю и плачу вам, а от вас у меня только одно требование – работать. Да, иногда нужно защищать кафе, но мне кажется, ради таких денег и потерпеть можно. Ну что, какое твое решение?