Аня слышала про Орден и знала, чем занимаются его сотрудники. По телевизору иногда говорили. Но она всегда думала, что это из разряда дешевых и лживых сенсаций, а теперь получалось, что это правда.

Алеша оглянулся вокруг:

– Я был дома, говорил с отцом. Он спрячет меня, надежно спрячет на год, – он помедлил. – И я хочу, чтобы ты поехала со мной. Завтра утром самолет отца отвезет нас…

– Ты сошел с ума, – сказала Аня, и он вздрогнул от боли. – Ты мертв и я никуда не поеду с тобой.

Она развернулась и побежала к дому.

– Подумай, Анечка, любимая моя, – несся ей вслед исполненный боли шепот. – Я приду завтра в шесть утра. И я приму любое твое решение. Но помни: я здесь по твоей просьбе и ради тебя…

Она захлопнула дверь.

Переведя дух, она задумалась. Что же это такое? Как это возможно? Сомнений в том, что это был Лешка, у нее не было.

– Почему ты ожил?! – вдруг заорала она. – Мы так хорошо похоронили тебя, был такой приличный поминальный обед. Я так хорошо носила траур по тебе… а ты… ожил??? Ты просто взял и ожил…Да как ты мог?! Я позвала тебя? Ну и что? Дождь был, машина чуть не сбила, каблук сломался, ногу подвернула – нервы сдали, вот и позвала! Но даже нервы – это не повод оживать, это не повод так нарушать приличия и компрометировать меня!!!

Да, да, да, он сам во всем виноват. Что теперь скажут люди? Она представила себя принявшей его предложение: год с мертвецом, неизвестно, где… А потом жизнь с человеком в каком-то странном статусе «ожившего»? Это не назовешь правильным поступком.

Но что правильно в этой ситуации?

Алеша сказал, что он здесь ради нее, из-за нее. Если это так, значит, перво-наперво, нужно снять с себя ответственность.

Через три минуты она звонила в Орден Повиновения.

Щелчок – трубку сняли…

– Говорит диспетчер Ордена Повиновения, – раздался в трубке женский голос. – Вы хотите сообщить о неповиновении?

– Да, – голос Ани не дрожал, она уже приняла правильное решение.

– О неповиновении какого рода вы хотите сообщить?

– Алексей Владимирович Верзин, – сказала Аня. – Он…

– …Умер около года назад. Погиб в автокатастрофе, – перебил ее голос.

– Да. Сегодня я говорила с ним.

Трубка замолчала на минуту.

– Вы уверены? – снова раздался тот же голос.

– Уверена, – сказала Аня. – Он хотел, чтобы я уехала с ним, он собирается в бега. Завтра в шесть утра, он будет около моего дома…

– Ваши имя и адрес?

Она назвала.

– Спасибо, что позвонили нам, – сказал голос. – Мы решим эту проблему.

– Постойте! – крикнула Аня. – Что будет с ним?

– Мертвые должны оставаться мертвыми, – бесстрастно ответил голос. – Мы захватим его, и он будет кремирован. Спасибо за звонок. Всего доброго, – за этой фразой последовали гудки отбоя.

Анечка повесила трубку и, криво улыбаясь, сползла по стене на пол.

Мертвые должны оставаться мертвыми. Звучит правильно. Хорошо и прилично.

В тот день в штабе Ордена дежурила группа Тимофеева. Члены группы сидели в мягких креслах перед телевизором, Тимофеев же, в своем маленьком кабинетике, методично и равномерно трахал Настю, недавно переведенную в его группу. Она облокотилась об стол, оттопырила зад, и он мог наблюдать, как член то высовывается, то исчезает в глубинах молодой плоти. Тимофеев был женат пятнадцать лет и верил, что столь долго он женат именно благодаря таким вот маленьким радостям жизни.

Не прекращая движений, он вынул из пачки сигарету и прикурил. В ту же минуту компьютер, стоящий на столе пискнул, его экран вспыхнул, и по нему побежали строки.

Вызов.

Прочитав выведенные на экран строки, Тимофеев вытаращил глаза и раскрыл рот. Сигарета упала на спину Насти и та по-кошачьи зашипела. Он смахнул сигарету.