Пока расстанавливались, раздался грозный медвежий рык, и немного показалась чёрная голова. Кто слышал такой рык, тот знает силу его воздействия на психику человека. Не зря существует множество историй, когда охотники от этого звука теряли самообладание и забывали про ружья. Я тоже инстинктивно отпустил фотоаппарат и схватился за свой СВТ. Медведь спрятался и глухо рычал из недр берлоги. Я опять приготовился к съёмке, но зверь никак не вылезал, только глухо рычал. Томительное ожидание несколько расслабило, начали выдвигать версии, как выманить его. Даже пёс стал менее активно лаять и иногда поглядывал на охотников – мол, быстрей соображайте! Вот опять мелькнула чернота, а следом и сам медведь по грудь. Пока я ловил его в кадр, стрелки закричали: «Снимай, снимай». Медведь, увидев опасность возле себя, бросился к Алексею Федосеевичу и Анатолию. Раздались два выстрела, и зверь упал. Мне удалось сделать только один снимок в момент разворота медведя. Потом снимал уже поверженного. Стрелки возмущались, почему я долго не снимал, а я их упрекал – зачем они закричали, не дали сделать хороший кадр. Так обычно бывает после охоты, когда эмоции будоражат кровь охотников.

Стали рассматривать медведя, оказалась самка. Давай проверять берлогу, а там – пара недавно родившихся медвежат. Сразу стало не по себе. Хоть от медведей и много вреда, но тут совсем беспомощные малыши, которых мы оставили без матери. Конечно, пришлось взять их с собой. Позднее Алексей Федосеевич признался, что когда стояли у берлоги, то по её виду он понял, что внутри сидит самка, но не думал, что с медвежатами.

Тушу стащили с сопки вниз, к лошади, погрузили на пэну и пошли до зимовья. Уже на месте, когда снимали шкуру с медведицы, стали рассматривать попадания от выстрелов. Оказалось, что заряд картечи от поспешного выстрела охотника прошёл по мякоти вдоль груди, зацепив мышцы передней лапы, и, по сути, не остановил зверя. Удачно выстрелил Анатолий из винтовки и попал точно по голове. После этого все пришли к одному выводу – слава Богу, что никто не пострадал. Да вообще, когда много народа, то такая неразбериха бывает.

Теперь у нас была задача спасти медвежат. Покормили их сгущёнкой и поехали поскорее в посёлок. Сразу скажу, что судьба малышей сложилась неплохо. Первое время они жили у Володи-охотинспектора. Молоко их коровы пришлось медвежатам по вкусу, росли быстро. И аппетиты росли вместе с ними. Через месяц уже молока стало не хватать Володиной семье. В те времена коров было немало в посёлке, стали медвежат передавать на передержку одним хозяевам на недельку-другую, потом другим. Таким образом, Мишку и Машку, как успели их окрестить, знали не только в Мазановском районе. Многим было интересно посмотреть на малышей, успевших привыкнуть к людям и умилявших своей непосредственностью. Детвора ими восторгалась, да и взрослые не отставали. Корреспонденты разные навещали, даже из областного телевидения. В областном охотуправлении знали об этих медвежатах и подыскивали для них достойное пристанище. В конце апреля их забрали в Хабаровск для цирка.

А с фотографиями тоже получилась история. Чтобы не испортить плёнку с кадрами, полученными с риском для жизни, я отдал её профессиональному фотографу районной газеты «Знамя труда». Когда он плёнку проявил и показал мне, я увидел, что негативы вышли неплохие. Фотографу они тоже приглянулись, и у него возникла идея написать в газету статью про охотника с моими фотоиллюстрациями. Я не стал возражать и плёнку сразу не забрал. Когда статья вышла, то плёнка вдруг потерялась. Фотограф мой долго пытался её найти в своём огромном фотоархиве, но безуспешно. Так и пропали снимки, не увиденные даже мною. После той памятной поездки я навсегда остался противником охоты на медведей в берлоге после Нового года, когда начинали рождаться медвежата. Те, увиденные мною беспомощные малыши до сих пор стоят перед глазами.