Давлат постоянно испытывала искушение купить бычий хвост и удивить Миночера – новое блюдо могло возродить его почти совершенно угасший аппетит. Но всякий раз мысль о вреде и несчастье, связанная с любым извивающимся предметом, не давала ей это сделать. Наконец, когда для Миночера наступила пора псевдовыздоровления, он проснулся однажды после спокойной ночи и попросил: «Сделаешь мне одолжение?» Давлат кивнула, а он лукаво улыбнулся: «Свари суп из бычьих хвостов». И в тот день они ели на обед то, что заставляло ее морщиться многие годы. С тех пор как болезнь перевернула всю их жизнь, это оказался первый сытный обед для обоих.

Давлат поднялась из кресла. Пришло время осуществить то, что она задумала вчера, когда шла домой из храма огня мимо парсийского Дома престарелых. Если бы Миночер мог, он попросил бы ее так поступить. Он часто просматривал свой гардероб, отбирая вещи, которые больше не носил или которые были ему не нужны, заворачивал их в оберточную бумагу, перевязывал бечевкой и относил в Дом престарелых для раздачи нуждающимся.

Давлат начала разбирать его одежду на каждый день: судры, нижнее белье, два запасных кушти[79], пижамы, легкие хлопчатобумажные рубашки для дома. Она решила сразу же их упаковать – зачем ждать положенный год или полгода и не помочь нуждающимся старикам в Доме престарелых, если она могла (и Миночер, безусловно, тоже мог бы) отдать их сегодня?

Когда первая гора одежды была сложена на расстеленной на кровати оберточной бумаге, что-то внутри ее сжалось. То же самое случилось, когда врач сказал, что Миночер умер. Потом отпустило, как и в тот раз. Она сосредоточилась на одежде. Надо положить в каждый сверток по одной из похожих вещей: судру, трусы, пижаму, рубашку. Так потом будет легче распределять свертки.

Склоненная над кроватью, Давлат трудилась, не замечая на стене собственную тень, падавшую от мягкого света масляной лампы. Хотя окно без занавесок было открыто, комната погрузилась в полутьму, потому что солнце было с другой стороны квартиры. Но света оказалось достаточно и в этой полутемной комнате, где для нее сосредоточилась вся вселенная во время тяжких испытаний, выпавших им обоим. Каждую мелочь здесь она знала досконально: умела не задевать посеребренный край первого ящика комода, за который могла зацепиться судра; понимала, как вытаскивать ящик с рубашками, который вечно заедало; давно научилась вставлять ключ под нужным углом, немного повертев, в замок шкафа фирмы «Годредж».

За стальной шкаф «Годредж» Давлат взялась во вторую очередь. Тут было непросто – в нем лежала одежда «на выход»: костюмы, галстуки, шелковые рубашки, модные домотканые рубахи, включая некоторые заграничные, присланные канадским племянником Сарошем-Сидом, – предмет зависти друзей Миночера. Этот шкаф опустошить будет трудно, каждая вещь напоминала ей о праздниках, новогодних танцах, свадьбах, навджотах