Его светлые глаза смотрели прямо и бесхитростно. Шиповник вздохнула, отведя взгляд. Дурак Унро улыбался ей, хотя наверняка ему было больно из-за разбитых губ. И вообще… он себе много позволяет. Шиповник нервно дернула головой, скидывая его ладони, и собиралась уже отчитать его, как юноша костяшками пальцев провел по ее щеке, убирая выбившуюся прядь за ухо.

Прежде чем она успела что-нибудь сказать, Унро отвернулся и вышел, сказав: «Я сейчас».

Горячий след его пальцев еще ощущался на щеке, и Шиповник невольно потрогала ее, а потом рассердилась и ущипнула себя, чтобы прогнать неуместную растерянность.

Вернулся Унро с еще одной стопкой папок и деревянным гребнем.

И был это совершенно обычный Унро, который смущался и запинался, а вовсе не тот пугающий незнакомец, что минуту назад.

— Вот, — сказал Унро, кладя перед ней гребень. — У тебя после леса волосы… немного запутались…

Шиповник ахнула, поняв, что после всей этой передряги даже в зеркало на себя не смотрела... а ей никак нельзя было допускать, чтобы волосы спутались — их и с чарами не удастся потом толком расчесать. Она с ужасом ощупала разлохмаченную косу и воронье гнездо на макушке и, схватив гребень, понеслась в уборную приводить себя в порядок. Унро и его наглость были моментально забыты.

— Я посмотрю то, что они подобрали по населению, может, что-то про семью найду, — сказала Шиповник, вернувшись. — А ты снова поищи по сводкам службы, что там к деревне относится.

Она осмотрелась и подтянула к себе одну из коробок.

— Егери могли тайком приехать, — сказала она вдруг, продолжая свои мысли. — И в городе не появиться, и в деревню тоже не заходить… Хотя тогда не смогли бы расследовать. Ну, допустим, один-два пришли в деревню, остальные в лесу спрятались? Те, кто в деревне, разведывали там, их товарищи осматривали округу...

— Ага, и все пропали? — печально спросил Унро. — Они потому впятером и ехали, что со всеми зараз ведьма бы не справилась… да еще и обвешанные артефактами…

Унро задумался вдруг, морща лоб.

— Ты не помнишь список того, что они с собой брали? — спросил он.

Шиповник вытащила из своей сумки помятую утреннюю распечатку и послала ее через стол Унро.

«Августа, третьего числа, на руки выдано:

— пять плащей шерстяных;

— три кинжала, заговоренных мастером Острозубом на верный удар и остроту;

— два амулета «кошкина спина»;

— пять амулетов «слепой глаз»;

— один амулет «птичья клетка»;

— пять веревочных петель, заговоренных мастером Славлем на неразрывность.

Под личную ответственность старшего егеря Императорской егерской службы г. Гражина мага Грифа».

— Нет, — нахмурился Унро, — не сходится. Вот смотри, она их вообще не должна была почуять — «слепой глаз» укрывает ауру, и человека нельзя отследить. Они могли сколько угодно и по лесу ходить, и по округе. Им только и нужно было заманить ее в ловушку, накинуть заговоренные петли и активировать «птичью клетку», и она бы уже ничего не сделала.

— Так они же наверняка не знали, кто из баб точно ведьма, — отозвалась Шиповник, сосредоточенно пробегая глазами строчки из отчета. — Могли как-то выдать себя или думать не на ту, пока настоящая ведьма приготовила им самим ловушку.

— Ну… нет, — сказал Унро. — Не верю я, что пять опытных охотников так промахнулись.

— Нашла! — вскрикнула Шиповник. — Вот, есть они. Да не егери твои, а Вуричи. Вот тут отметка об их переезде, и прошение в Межевую канцелярию. Один из соседей хотел себе участок их прирезать, пишет, что «они навсегда уехали, а земли бесхозные стоят».

— А куда они уехали? Все?

— Не знаю, это надо… хм, это надо посмотре-еть, — тоскливо протянула Шиповник, прикидывая, в какой из стопок искать сначала.