Низшая форма полиандрии – это общность жен, являющаяся результатом крайней малочисленности женщин. Умыкаемые или взращенные самим племенем женщины делаются таким же коммунистическим достоянием его, как и другие предметы пользования, как дичь, настрелянная в лесу, или рыба, наловленная в воде. На существование этого гетеризма или общности жен у народов древности указывает много свидетельств и фактов. Общность женщин или, по крайней мере, следы ее существования, древние писатели указывают у египтян, троглодитов, гарамантов, гинданов, набатеев, эфиопов, фракийцев, лидян, персов, локров и т. д. Следы подобного гетеризма или полная общность женщин видны у многих современных народов, у ансарийцев, еймоков в Кабуле, у мпонгме в Африке, кашгарцев, куманцев, алеутов, лоандцев и т. д. У цыган ссури, живущих в Белуджистане, мужчины и женщины не знают никаких ограничений в половом деле, здесь царит полная общность женщин и дети считаются общинным достоянием всего племени. Замечаемая у дикарей свобода половой страсти, отдача жен другим во временное пользование, угощение ими и дочерями друзей и знакомых, наконец столь распространенная в древнем мире религиозная проституция, – все это только отдельные проявления одного и того же первобытного гетеризма, представителем которого в религии служит культ Венеры, существующий в разных формах у множества народов и постепенно вытесняемый из жизни культом, представляющим идеалы брака и материнства.

Малочисленность женщин, ведущая за собой их умыкание, гетеризм и полиандрию, до сих пор поддерживает в дикарях наклонность к общему пользованию ими. Муж похищенной или купленной женщины свои исключительные права на нее сплошь и рядом принужден защищать с оружием в руках против всех своих холостых родичей: каждому из них хочется отнять эту женщину. Такая борьба мужчин за женщин, и борьба не обрядовая, а очень серьезная и кровопролитная, до сих пор существует, например, у дикарей Австралии и Америки, а саги островитян Южного океана указывают на существование ее там в древности. Франклин говорит о некоторых племенах индийцев, что «они смотрят на женщин как на всякую другую собственность, которую сильный всегда может отнять у слабейшего». У гудзонбайских индийцев, по словам другого наблюдателя, мужчины обыкновенно дерутся за каждую похищенную женщину, и сильнейший овладевает этой добычей. Слабому человеку редко удается удержать жену, которая приглянулась сильнейшему. И у многих других народов в их сказаниях о первобытных временах мы находим следы той борьбы за женщин. Общность жен не могла остановить подобных раздоров; при господстве ее мужчина, естественно, стремился к исключительному обладанию женщиной, а последней тоже хотелось избавиться от лишних любовников. Так, при общности жен сильнейшие мужчины успевают основывать для себя монопольные браки.

У троглодитов, например, по Страбону и Диодору, жены были общие, кроме жен их царьков, которые составляли исключительную собственность своих супругов, и за прелюбодеяние с которыми соблазнитель платил, в виде штрафа, одну овцу. Борьба исключительных стремлений мужчин с общинными притязаниями его родичей кончается компромиссом: мужу предоставляется право ненарушимого владения женой, а родичи оставляют за собой только право пользоваться невестой в продолжение первой ночи или нескольких первых ночей брака. У древних жителей Балеарских островов, например, старейший из родичей первым спал с невестой, затем все другие по старшинству пользовались удовольствиями ее ложа, а потом уже жених. В Вавилоне, Армении, Карфагене каждая женщина должна была однажды удовлетворять страсти всех желающих, и только после этого она имела право выходить замуж.