– И что ты от меня хочешь? – наконец произнёс отец, но смысл сказанного заставил меня остановиться посреди дороги.

– В смысле «чего я хочу»?! Чтобы ты решил этот беспредел! В брачном контракте чёрным по белому написано, что моя безопасность гарантируется и является приоритетом моего мужа, что дети, рождённые в этом браке, получат первоклассное образование и смогут строить свою карьеру. А ещё, что я тоже смогу заниматься тем, чем хочу. А я совершенно точно не планировала занимать позицию мамы Родриго и вести всю их бухгалтерию! – К концу предложения я уже практически в голос орала дрожащим от переизбытка эмоций голосом, наплевав на свидетелей.

– Селеста, как юрист должен внести ясность. Любой контракт, будь то брачный или какой-либо другой, подразумевает лазейки, подпункты и то, что вроде и не написано, но подразумевается. Так вот, твою безопасность они обеспечат толпой телохранителей, Такеру и будущим вашим детям дадут лучшее образование, а вопрос с карьерой решится в их пользу, поскольку ребёнку с детства будет вкладываться в голову священная мысль, что они рождены для продолжения их империи. Ну и тебе скажут, что ты как жена, обязана хотеть того, чего хочет твой муж. И если он желает видеть тебя в роли бухгалтера, ты им станешь.

Я покрепче вцепилась в поручень коляски и чуть не задохнулась от возмущения. То есть вот такая юридическая сила сраной бумажки, которую меня заставили подписать?! То есть никакая?! За что вообще платят юристам тогда? Разве они не должны преследовать цели клиента и действовать в его интересах? Почему всё получалось таким образом, что в контракте соблюдались исключительно интересы одной стороны?

– Значит, ты должен надавить на них, чтобы они не вмешивали ни меня, ни моего ребёнка в это дело, – решительно заявила я. – Ты окружной прокурор, а не просто какой-то клерк, в конце концов!

Уилл прошёл вперёд и внимательно осмотрелся, пока я неторопливо следовала за ним. От порыва ветра опустила голову и натянула шапку практически на глаза, а моя ладонь, держащая мобильник, по-моему, покрылась коркой льда, и я пожалела, что не взяла с собой наушники.

– Всё верно, я окружной прокурор, но это не значит, что я имею полномочия для проверки какого-то вшивого брачного контракта, в самом деле, – огрызнулся отец, чем вызвал во мне желание выцарапать ему глаза. Воистину говорят, что молодые мамочки с трудом справляются со своими эмоциями. Вообще за мной не значились тяга к нападкам на людей или любовь к дракам, но защищая своего ребёнка, я могла пойти на многое.

– Ты на чьей стороне?

– Что за вопрос? На твоей, разумеется.

– Что-то с трудом в это верится.

– Селеста, я твой отец и твои гнусные подозрения не имеют под собой почвы.

– Да что ты?! В самом деле? – разошлась я, стискивая мобильник до треска. – Я воочию убедилась, что ты на «моей стороне», когда ты, не раздумывая, отдал меня на растерзание воротилам незаконного бизнеса! А теперь боишься лишний раз пискнуть, дабы случайно не разозлить своего хозяина.

– Селеста! – гаркнул отец.

– Что?! Ну что ты можешь мне сказать?! Чем будешь крыть, папа?! Ты у него на таком коротком поводке, что не удивлюсь, если спрашиваешь разрешение поесть! Тебя дочь просит посодействовать и отстоять её интересы, а ты даже мысли помочь не допускаешь, сразу находя причины, по которым это невозможно!

Умом я понимала, что криками делу не поможешь и проблему не решишь, но моё терпение стремительно кончалось.

Сильной женщину делает слабый мужчина.

Покладистой и мурчащей кошечкой женщину делает сильный мужчина. Два факта, не требующих лично для меня никаких доказательств.