, Norma> и <y, Grover>. Суждения, вытекающие из подобным образом осуществляемой постановки себя на чужое место, могут быть использованы для конструирования межличностных сравнений.[268] Найти точку опоры для проведения межличностных сравнений полезностей возможно также, если интерпретировать полезность не как чистое предпочтение, а в психологических терминах. Так, если высокий уровень полезности соответствует определенному настроению (или набору возможных настроений), то может иметь смысл по крайней мере частичная межличностная сопоставимость.[269]

Отождествление благосостояния с удовлетворением предпочтений сомнительно само по себе. Оно ставит трудноразрешимые проблемы межличностных сравнений, ведет к искажениям из-за адаптивности предпочтений и не связано с нормативными терминами, в которых ведутся политические дебаты. Кроме того, полезность в ее стандартном понимании с трудом поддается измерению, но если бы даже поддавалась, то экономисты не могли бы обосновать критерий личного благосостояния в качестве подходящего приближенного заменителя, не имея концепции того, заменителем чего он предназначен служить. Единственным реальным преимуществом отождествления благосостояния с удовлетворением предпочтений является то, что оно несомненно связывает проблемы благосостояния непосредственно с фундаментальной экономической теорией. Но эта связь фиктивна, если теоретические проблемы «благосостояния» не являются подлинными проблемами человеческого благосостояния или благополучия.

Свобода и права. Концепция человеческого благосостояния занимает центральное место в этической теории, но это не единственная концепция, имеющая этическое значение. Даже если бы экономисты имели более убедительное толкование благосостояния, они все равно испытывали бы огромные затруднения, оценивая экономические результаты без привлечения других этических понятий.

Одним из таких важных других понятий является свобода. Многие люди, в том числе многие экономисты, полагают, что обеспечение известных свобод имеет важное моральное значение, не обращая внимания на тот факт, что это не всегда ведет к росту благосостояния. Так, многие выступают против законов, имеющих излишне регламентирующий характер, например законов, обязывающих использовать ремни безопасности, на том основании, что они являются посягательством на свободу, независимо от того, как такие законы влияют на благосостояние. Социология в отличие от экономической теории благосостояния часто рассматривает обеспечение свободы и подъем благосостояния как независимые друг от друга цели.

По иронии судьбы экономическая теория благосостояния концентрирует внимание почти исключительно на концепции Парето-эффективности, поскольку экономисты, как правило, ценят индивидуальную свободу. И значительная часть традиционной аргументации в защиту капитализма состояла не столько в его способности «доставлять товары», сколько в защите индивидуальной свободы, обеспечиваемой разделением экономической и политической власти.[270] Экономисты предпочитают налогообложение отходов производства прямому государственному регулированию загрязнения окружающей среды не только потому, что налоги по идее эффективнее с точки зрения принципов Парето, но и потому, что регулирование представляет угрозу для свободы. К тому же аргумент эффективности был и является составным элементом «научной» экономики благосостояния, поскольку он выступает лишь как следствие непротиворечивых моральных предпосылок, тогда как аргументация, формулируемая в терминах свободы, остается уделом эссеистов и идеологов, поскольку ее моральные предпосылки выглядят более «философскими».