Более вероятен вариант, что Иероним перерабатывал (дорабатывал) уже существовавший у славян протоглаголический алфавит. Такой точки зрения придерживаются, например, такие современные учёные, как словенец Иван Томашич и россиянин В.А. Чудинов (II, 58; 137—138). Мы, однако, оговоримся: доработки Иеронима не носили существенного характера, если имели место вообще. В случае существенности этих доработок они, скорее всего, отразились бы в том же трактате Храбра. Причём им было бы присвоено имя «создание», по аналогии с доработками (переработками) Кирилла. Но у Храбра ничего об этом нет. Кроме того, если брать версию В.А. Чудинова, по которой в результате редакции Иеронима глаголица вообще приобрела окончательный вид (в её хорватском варианте) (II, 58; 137), то кажется весьма странным, что ориентировавшийся на Рим Иероним, переводивший Библию с греческого языка на латинский, вдруг редактирует славянское письмо, приближая его к греческому, а не латинскому алфавиту.

Итак, редактирование святым Иеронимом славянской азбуки было незначительным. Его могло не быть вовсе. Иероним просто при переводе Библии на славянский язык использовал бытовавший среди славян Истрии и Далмации протоглаголический алфавит. Но тот факт, что Иероним использовал протоглаголическое письмо в своей работе, раз и навсегда крепко связал его имя с глаголицей, заставляя многих видеть в нём автора последней.

На сегодняшний день, несмотря на значительную массу свидетельств, которые указывают на возможность существования протоглаголицы, в распоряжении учёных нет ни одного текста, ни одной, хотя бы очень короткой, надписи, выполненных буквами этого алфавита. То есть положение с протоглаголицей в этом отношении разительно отличается от положения с протокириллицей.

В науке предпринимались попытки воссоздать протоглаголический алфавит. Они принадлежат советским учёным Н.А. Константинову, Н.В. Энговатову и И.А. Фигуровскому и относятся к 50—60-м годам прошлого столетия.

Н.А. Константинов выводил протоглаголическое письмо из так называемых «причерноморских знаков». Знаки эти были открыты в середине ХIХ века в русском Причерноморье – в Херсонесе, Керчи, Ольвии и других местах, где когда-то существовали греческие поселения. Датируются концом I тысячелетия до н. э. – первыми тремя-четырьмя веками н. э. Встречаются наряду с греческими надписями на каменных плитах, надгробьях, амфорах, монетах и т. п. Некоторые из знаков схожи с буквами глаголицы.

Большинство специалистов по «причерноморским знакам» считают их знаками скифо-сарматских родов, а некоторые более сложные и поздние – царскими монограммами (И.И. Мещанинов, Э.И. Соломоник, В.С. Драчук и др.) (II, 31; 117—118), (II, 27; 189—193).

Н.А. Константинов же полагал, что «причерноморские знаки» ведут своё происхождение от кипрского слогового письма V—IV веков до н. э. и являются именно письмом. Таким образом, протоглаголица уходит корнями в кипрский силлабарий (II, 31; 118—121), (II, 58; 152—154).

Н.В. Энговатов воспроизводил протоглаголический алфавит на основе изучения загадочных знаков, встречающихся в кирилловских надписях на монетах русских князей ХI века (II, 31; 121—123), (II, 58; 152—154).

Наконец, И.А. Фигуровский воссоздал протоглаголицу на основе исследования русских пряслиц и хазарских надписей на баклажках Новочеркасского музея (II, 58; 154—156), (II, 31; 127—128).

Все попытки реконструкции протоглаголического алфавита были подвергнуты научной общественностью острой критике. В нашей главе мы не будем подробно рассматривать все плюсы и минусы результатов работы Н.А. Константинова, Н.В. Энговатова, И.А. Фигуровского. Интересующихся отсылаем к книгам В.А. Истрина «1100 лет славянской азбуки» и В.А. Чудинова «Загадки славянской письменности», в которых произведён разбор всех трёх попыток воссоздания протоглаголицы.