Какие из всего этого можно сделать выводы? Мы не можем с точностью судить о начальном составе Константиновой азбуки. Видимо, он всё-таки отличался от того, к которому мы привыкли, даже допуская 38буквенный состав и начальной кириллицы, и начальной глаголицы. А отсюда и другой вывод: нельзя на основании анализа сочинения Храбра утверждать, к какой из двух славянских азбук более подходят даваемые Храбром характеристики.

Не стали бы мы и столь уж однозначно утверждать, что графическая близость славянских знаков к греческим сама собой подразумевалась Храбром (хоть он на это не указывает) (II, 58; 61) и что подразделение «письмён» славянской азбуки на две категории (подобные греческим и специальные славянские) подразумевает исключительно графику букв, а не их звуковое значение (II, 31; 152). Ещё раз вспомним «Сказание»: «Это же – письмена славянские, и так их надлежит писать и выговаривать… Из них же 24 подобны греческим письменам… а 14 соответствуют славянской речи…». Подчеркнём слова «выговаривать» и «славянской речи». Думается, они вполне могут свидетельствовать о том, что речь у Храбра идёт о звуковом значении букв, а не о их графическом начертании. То есть говорить, что данное место произведения Храбра указывает на кириллицу, нельзя.

Итак, анализ «Сказания о письменах» если не подтверждает нашу версию, то, во всяком случае, и не опровергает её.

Константин создал глаголицу, затем – кириллицу. Именно в такой последовательности. Как всё происходило? Храбр неспроста называет датой создания азбуки 6363 год от сотворения мира. Дату эту даёт он не по александрийскому, а по византийскому летосчислению, т. е. она соответствует 855 году нашей эры. Примерно в это время Константин Философ, как мы помним, проповедовал в Болгарии (на реке Брегальнице). Если идея создания христианской славянской азбуки посетила его при подготовке к моравской миссии (как утверждают «Жития»), то почему эта идея не могла прийти к нему восемью годами раньше? Могла. Тем более что в распоряжении Константина вполне мог находиться «исходный материал», то есть протоглаголическая азбука, которой пользовались болгары. Наличие протоглаголицы у болгар, конечно, только предположение. Но вот что примечательно. В Средние века на Западе, в латинском мире, глаголица имела, между прочим, название «Булгарского алфавита» (abecenarum Bulgricum) (II, 30; 272). Странно, если учесть, что наиболее распространена глаголица была не в Болгарии, а в Хорватии, Далмации, Истрии. Не кроется ли в этом названии каким-либо образом сохранившаяся в Западной Европе память о дохристианском болгарском письме? Впрочем, как считает Д.И. Иловайский, подобное название ещё не указывает на происхождение алфавита. Можно предположить, «что болгарские славяне нашли его у иллирийских и мизийских славян, которых они покорили в VI—VII веках» (II, 30; 272).

Следовательно, Константин мог столкнуться у болгар с протоглаголическим письмом. Подвергнув его переработке, т. е. усложнив буквы графически, дав им известные нам названия, расположив их в порядке, наиболее близком к греческому алфавиту, наделив буквы, подобно буквам греческим, цифровыми значениями (правда, неидентичными цифровым значениям греческих графем, но этого при отсутствии графической близости славянского и эллинского алфавитов и не требовалось), возможно, придумав ряд букв для передачи специфических славянских звуков (например, два «юса») и, наконец, введя в алфавит несколько греческих букв для использования в написании христианских терминов, Константин Философ создал сакральное славянское письмо, известное нам как глаголица.