Шалия была уверена, что её помощь лишь обострит чувство приближающейся победы, ведь теперь она владела силами совершенно иного порядка. Она не желала сидеть в подаренном на свадьбу дворце, ей хотелось действовать и влиять на исход войны. Мучительная трансформация, через которую она прошла, не прошла даром – Шалия научилась не только оборачиваться в чёрную волчицу, но и стала видеть как бы в разрезе деталей, улавливая самое тёмное и страшное, скрытое от людских глаз. Она знала, что чувствует зверь, которого подстерегает охотник, и как ненависть пахнет смрадом оскаленной пасти – человеческой или животной пасти – не столь важно.

Спустя несколько дней девушка прибыла в царство уже в разгар осады столицы Дратнехта. Она показала всю свою обретенную мощь, разрушив массивные врата города, чем вызвала удивление супруга, в тот момент обсуждавшего со своими крон-офицерами стратегию взятия города. Обратившись в волчицу, Шалия взяла ворота на таран своим телом, ураганом раскидала укрепленное железом дерево в щепки, как будто это была трухлявая листва. Рэйн был впечатлен настолько, что готов был признать в ней демона, а не ту, к которой он питал нежные чувства. Шалия, словно, была создана для рискованных приключений, и ей уже не требовалась особая опора в его лице.

– Любимая моя, откуда у тебя столько силы? – видя удивлённые лица своих офицеров, Дейвенскард добавил: – Продолжайте наступление, нельзя позволить верийцам остаться безнаказанными, они убили вашего императора, моего отца!

А не перегнул ли Дейвенскард палку, давая Шалии силу, которая лишь с виду была безграничной? Не переборщил ли, не видя её истинный гнев и ярость? Однако ничего сделать было уже нельзя. Шалия лишь усмехнулась в ответ и после произнесла, оскалив острые клыки:

– Пнезион дал мне всё, о чем я даже мечтать не могла, в своём хрупком теле. Теперь дело за твоими желаниями. Хочешь возмездия? Мы подарим миру возмездие. Твой острый меч больше не безмолвен, теперь он рычит на своих врагов.

– Тут я и вспомнил, что Тана’Белл выбрала тебя своей привратницей и дала тебе свой истинный облик, а это означает, что и внутри меня скрыто нечто подобное. В своём святилище я узрел изображение бело-чёрного волка, должно быть в будущем я стану именно таким? – Дейвенскард ухмыльнулся, и глаза его загорелись безумием. – Подумать только, волк который крушит своими зубами этих грязных ублюдков, правда?

– Знать, что в тебе дремлет сила, которая может погубить мир, – прошептала Шалия, подходя к Дейвенскарду и заглядывая ему в глаза, – Чувствовать, как мощь в твоём сердце обращается против ненавистных тебе врагов, – самое величественное наслаждение в жизни. Души не должны разрываться от бессилия, мы же это прекрасно знаем. Мы созданы для великих дел. Ладно, заканчиваем разговоры и идём возвращать долг убийцам твоего отца!

Рука Рэйна на секунду зарылась в её волосы, словно он хотел привлечь её к себе, но затем отодвинулся:

– Моя Чёрная Волчица, твой вой пробудил во мне стаю.

Шалия улыбнулась, но её глаза не блестели. Напротив, они затуманились:

– Чёрная Волчица звучит как прекрасное прозвище, но не боишься ли ты, Дейвенскард, что однажды я убегу из твоих объятий под сень леса и унесу с собой сокровенный смысл всей твоей жизни? Можешь не отвечать, я и так знаю ответ.

Она успела поцеловать его, прежде чем он успел возразить. Войска Союза Крови под звуки энергетических мирт, боевых барабанов и крики солдат, ворвались в Дратнехт, устраивая бойню на улицах города, убивая всех, кто вставал на пути ко дворцу, в котором скрывался веррийский царь Одранг Третий, сын царя, убившего отца Дейвенскарда. Рэйну лично хотелось прикончить его за грехи предка. Он шёл впереди своих солдат, убивая каждое живое существо на своем пути, и не желая оставлять в живых никого, кто бы мог дать отпор в дальнейшем. Его не волновали ни земли веррийцев, ни жизни, ни души. Он твёрдо решил – предателям, присягнувшим на верность культу – не жить! Тем временем его командиры начали осаду остальных городов и крепостей царства. Он хотел за год уничтожить сильного политического и военного противника, чтобы показать другим королевствам и царствам Сиифрата, что присягать культу на верность – объявить войну его империи и быть в одночасье уничтоженным.