В школе было ещё нормально: светлые корпуса, тенистые аллейки, просторные аудитории и отдельные комнаты для каждого студента, имеющего возможность за них заплатить (остальные довольствовались общими и гораздо менее комфортными). Сразу за школьной стеной тоже было не так уж и плохо: исторический центр, набережная, вымощенные брусчаткой улицы, магазины и торговые палатки. А вот чуть дальше начинался хаос, и Алина, с её талантом попадать в неприятности, предпочитала в дальние кварталы лишний раз не соваться. Во избежание.

Конечно, Ракун жил именно там.

– Записаться не забудь. – Сидящая на соседнем месте Лиза передала Алине листок с длинным столбиком из имён – список присутствующих на лекции. Сам Гатиг мог прогуливать сколько угодно, но студентам подобного не позволял.

Девушка привычно чиркнула «А. Эллерт», пробежалась взглядом по списку… недоверчиво тряхнула головой, перечитала имена внимательнее, чуть привстала, разглядывая затылки сидящих впереди студентов…

– Ты чего ёрзаешь? – удивилась однокурсница.

– Ни… Сандру не видела? На истории она была? – наконец-то сформулировала Алина, от удивления чуть не назвав тётю настоящим именем.

– Нет, с утра не появлялась. Если записалась, передавай лист следующему.

Алина отправила список дальше и нахмурилась.

Нина никогда не прогуливала, даже с температурой умудрялась на занятия приходить. А тут пропустила две лекции разом… И где её носит, спрашивается?

На руке Ракуна сидел здоровенный комар, напрочь игнорируя тот факт, что сезон для этих кровососов ещё не наступил. Комар был толстый, уже напившийся, но улетать упрямо не желал.

Магос попытался осторожно согнать надоедливое насекомое, но рука даже не дёрнулась.

– Вашу ж мать… – тоскливо протянул Ракун, пытаясь для сравнения пошевелить другой рукой. Результат оказался тем же. – Женщина, ты можешь побыстрее? Меня комар жрёт!

– Не ной, я почти закончила, – отмахнулась Нина, внимательно разглядывая каплю крови через большую лупу.

Официально у лупы было очень умное и многоступенчатое название, которым всё равно никто, кроме учёных, не пользовался. А вот сам арфактум использовали частенько.

В ручке лупы находился небольшой резервуар, в который набиралась кровь. Затем по узкому каналу она поступала под увеличительное стекло, с помощью которого можно было разглядеть структуру всех заклинаний, наложенных на человека. А кто может разглядеть – может и изменить.

Но у Нины пока не слишком хорошо получалось.

– У меня руки опять онемели, – доложил Ракун.

– Ничего страшного, сейчас пройдёт. Вот если задыхаться начнёшь – тогда говори. Или, может, всё-таки в больницу? Там специалисты сидят, а не первокурсницы с амбициями.

Магос поморщился. Больницы он терпеть не мог (а кто их вообще любит?), и Нина об этом прекрасно знала. А заклинание, под которое он угодил, было в целом довольно безобидным: обездвиживало, но никакого явного ущерба здоровью не наносило. Так что можно было и подождать, пока начинающая магисса распутает все чары.

Чтоб не отвлекать её, Ракун попялился ещё немного на комара (так и не улетел, зараза), а затем начал изучать комнату. Та выглядела непривычно жилой и чистой. За последнее время Нина умудрилась превратить холостяцкую конуру, пригодную только для ночёвки, в уютное место, куда хотелось возвращаться.

Вот он утром и вернулся из очередной поездки: для разнообразия, не на лодке, а на пароме, как приличный человек.

До начала занятий в школе оставалось несколько часов, поэтому Нина решила его встретить. Как выяснилось – правильно сделала, потому что едва магос вынырнул из вокзальной толчеи на свежий воздух, как тело внезапно отказалось слушаться. При этом мозг работал до обидного чётко, Ракун всё видел, всё понимал, но почти ничего не чувствовал и мог разве что уныло моргать.