, вниз ветвями, вверх кореньями». Именно на таком перевернутом вселенском дереве и «висят» христианские святые – «Козьмы и Демьян, Лука и Павел, великие помощники». Не сидят под деревом, не, наконец, сидят на дереве, а именно висят. Вспомним, что Один (Вотан или Ведан) сам себя принес в жертву и пронзенный собственным копьем девять дней висел на мировом дереве, после чего испил священного меда поэзии и получил руны-носители высшего знания и мудрости. Именно благодаря такой жертве Водан-Один соединяется с мировым деревом и является посредником между богами и людьми, т.е. «великим помощником».

О полнейшей перекодировке христианского образа свидетельствует и такой текст заговора:

Связь Богоматери с мировым деревом в этом заговоре более чем очевидна, весь вопрос в том, что это за «Пресвятая Богородица»? Судя по всему, перед нами тот самый древний дохристианский образ Богини-Матери, которая «по представлениям индоиранцев ассоциировалась с мировым деревом».^{> 9} Образ Пресвятой Богоматери в заговорах очень часто соединяется и с находящимся на острове Буяне священным Алатырь или Алатр-камнем – символом мировой горы. Вспомним, что в сказке «О Царе Салтане» дуб растет на холме (или на кургане), который является аналогом мировой горы или Алатырь-камня. Причем Матерь Божия входит неоднократно в некую триаду, так в одном из заговоров? «В восточной стороне есть синее море Окиян: на Окияне море святой Божий остров, на нем бел Латырь камень, на камне святая церковь, в церкви золотой престол. На том золотом престоле сидит Матерь Божия с двумя сестрицами, прядет и сучит шелковую кудельку.«^>10 Вновь перед нами «три девицы под окном пряли поздно вечерком». Правда, есть такие варианты заговоров, где просто фигурируют три девицы. Например: «На море на Окияне, на острове Буяне стоит светлица, во светлице три девицы: первая иголочки держит, другая девица ниточки делает, а третья девица кровавую рану зашивает».^{> 11} Или: «Шли три девицы, три красные молодицы, не умели ни ткать, ни прясть, только кровь замолвлять. На море стоит камень, а на камне трость…".^>12 Или «Есть великий океан на море, в том великом океане-море есть каменна изба; в этой каменной избе сидят три сестры, самому Христу дочери. Большая сестра сидит у порога на золотом стуле, берет иглу булатную, вдевает нить шелковую, зашивает рану кровавую…«^>13 Ранее уже отмечалось, что изображение Богини Рожаницы в народной орнаментике довольно часто заменялось лягушкой или «жабой». С этим образом, причем в очень специфическом контексте, мы встречаемся в русских заговорах: «На море на океане, на острове Буяне, лежит камень-латырь, на том на камне лягушка сидит», и тут же: «На море на Океане, на острове Буяне сидит баба на камне, у бабы три дочери: первая с огнем, вторая с полымем, третья руду заговаривает и ломоту».^{> 14} Таким образом в заговоре между «лягушкой», «бабой» и Богиней Рожаницей поставлен знак равенства, т.к. все они связаны с Алатырь камнем на острове Буяне среди «святого Океана-моря». Надо отметить, что даже в тех заговорах, где, казалось бы, полностью исчезла древнейшая основа, отзвуки глубочайшей многотысячелетней архаики все равно дают о себе знать. Как в этом: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас! Стану я, раб божий, благословясь, пойду перекрестясь, из избы дверями, из ворот воротами, стану на восток лицом, на запад кресцом. Сидит девица душа красная, Пресвятая Богородица, в трои золотыя пяла шьет, шелкова нитка, золота иголка…"!,