Рен принимал участие в совсем другой битве. На него толпой ринулись гоблины. Кухонное полотенце раздавало пощёчины, резной табурет четырьмя копытцами попеременно молотил по коленям, расписные ложки норовили воткнуться в нос, пивные картонки смачно хлопали по ушам, небольшая кружечка интимно присосалась к щеке. Ключнику приходилось уворачиваться от летящих бутылок и невесть кому принадлежащей коллекции сапог. А отец ещё говорил: гоблины – мирный, дружелюбный народец!.. Когда Штиллера укусили за нос изящные щипцы для печенья, терпение ключника лопнуло, он перестал ласково уговаривать назойливую мелочь и принялся раскидывать гоблинов с яростью берсерка.

– Хватит… – простонала ведьма. – Хватит… Я уже смирная…

Бретта картинно остановила лезвие, почти касаясь им глаза противницы. Предметы, как по команде, повалились кто куда и перестали хулиганить.

– Как тебе удалось приручить столько гоблинов? – неожиданно поинтересовалась наёмница, переводя дыхание.

– Шушун их знает, – ведьма трубно сморкнулась окровавленным носом, – чего они за меня заступаются. Видать, не такое гнильё, как вы, ночеградцы!

– Ошибка, – Штиллер, кряхтя, вытащил из бока штопор. Тот уже не вращался. – Мы из Лена Игел, наёмники. Мне поручено сопроводить в Амао лучшую мастерицу-вязальщицу, а я тут с посудой не поладил, – ему удалось отлепить чашечку, на месте «поцелуя» остался характерный синяк. – Между прочим, гоблины ни за кого не воюют, играют только. Кому больше всех попадает, того они и выручают.

– Меня тоже не вареньем кормили! – Бретта продемонстрировала свежий, наливающийся кровью фингалище под левым глазом. – Ладно, пусть гоблины, лишь бы не шушуны. Фуф-ф… Брось мне фляжку, Штиллер!

– Так вы наёмные… Опилки вам в подштанники! Что ж ваша девка побежала, как от стаи куролисков? Покажись, – попросила незнакомка, осторожно освобождая рукав, – я уже не кусаюсь.

Треан просунула кудлатую макушку в комнату. Она, похоже, опять рыдала под дверью. Ведьма тем временем прихромала к стойке, сняла одну из уцелевших бутылок, выставила кружки, скупо плеснула в них по глотку.

– За приятное знакомство, что ль? – она стукнула своей опустевшей кружкой по стойке, наклонилась, подняла рукоделие со скамьи и аккуратно спрятала в сумку. – Бывает, хорошая драка заканчивается крепкой дружбой. Или наоборот? – вязальщица нахмурилась.

– Никто не в обиде, – ключник затянул сумку покрепче, зная, что это не поможет. Карманы всё же решил не выворачивать, хоть и не представлял, как даже такое настырное существо, как гоблин, могло бы попасть в вывернутый карман. – Я Рен Штиллер, отсюда родом.

– Бретта!

– Треан!

– Эй, руками не маши, я ж сказала – мир. А, это… Ну, здоро́во. Зюсска меня зовут… Запасы! – обрадовалась ведьма, заметив, что Штиллер достаёт из сумки картошку, хлеб и прочие знаки внимания заботливой Ребекки, ленаигелской трактирщицы. – Неужто яблочки? Везёт! У нас они не растут, украли.

– Урожай нынешнего го… Да что, деревья у вас, яблони все украли, или как? – не поверил ключник.

– Ага. В столицу увели. Последний раз я их ела… да, точно, сопливкой ещё малой, в Буролесье, если кто на спрятанное дерево набредал.

Наёмники молча, не глядя друг на друга, подвинули ведьме все свои яблочные запасы. Выпили еремайского: крепкого, сладкого вина, напомнившего о лете.

– Если ты здешний, чего дома не ночуешь? – спросила Зюсска, тщательно набив рот перед тем, как спросить. И чудо! – в таком произношении вопрос её показался Штиллеру менее бестактным, чем был.

– Так вышло, – пожал плечами Рен. – А ты почему с другими рукодельницами в Доме Гильдии не живёшь?