Определенные сложности в изучении ранних законодательных источников составляет разделение их на отдельные статьи. При этом учитываются киноварные заголовки, инициалы (или пропуски для них), грамматическая структура фраз. От того, насколько верно проведено такое членение текста, во многом зависит понимание как отдельных правовых норм, так и общего смысла законодательного источника.

Не менее сложной оказывается проблема определения того, как работали (и работали ли вообще) та или иная правовая норма и законодательство в целом. В ее решении большую помощь оказывает сравнение правовых норм с данными актового источниковедения и нарративных источников. Желательно также привлекать для решения этого вопроса записки иностранцев, часто обращавших внимание на особенности судопроизводства в России.

Начальные фазы законотворчества в древнерусском государстве практически не нашли отражения в дошедшем до нас комплексе письменных источников. Исключение составляют ссылки на статьи некоего Закона Руского, которые встречаются в договорах Руси с греками (6415/907, 6420/911 и 6453/945 гг.). На основании сопоставления этих статей с нормами позднейших законодательных памятников (прежде всего с Русской Правдой), делались попытки гипотетической реконструкции этого источника. Широко распространено мнение, что Закон Руский представлял запись норм обычного права восточных славян. Считается, что именно Закон Руский лег в основу первых дошедших до нас памятников письменного права Древней Руси, которые принято обобщенно называть Русской Правдой. Насколько обоснована такая точка зрения, сказать трудно.

Древнейший русский законодательный источник – Краткая Правда (20–70‑е годы XI в.). Она представляет собой, судя по всему, кодекс норм прецедентного права, которые регламентируют отношения в пределах княжеского (позднее также боярского) хозяйства, вынесенного за пределы официальной столицы государства. Именно здесь, в княжеско-дружинной среде складывались новые социальные отношения, не регламентировавшиеся традицией: между самими дружинниками, между дружинниками и холопами, между князем и слугами, князем и свободными крестьянами-общинниками. Все остальное население Киевской Руси, скорее всего, продолжало руководствоваться нормами обычного права. В Русской Правде сохранились косвенные следы традиционного права. Самый яркий из них – обычай кровной мести, об ограничении которого говорится в первой статье Краткой Правды.

Краткая Правда сохранилась в двух списках XV в. (в составе Новгородской I летописи младшего извода) и 11 списках XVIII–XIX вв. Текст ее помещен в статье 6521 (1016) г. Он имеет вставной характер и в старшем изводе Новгородской I летописи отсутствует.

По структуре и источникам, которые вошли в ее состав, Краткую Правду принято делить на Правду Ярослава и Правду Ярославичей. Существование Правды Ярослава основывается на формальном признаке (ее текст предшествует записи о съезде Ярославичей, на котором они «уставили Правду»). Однако в более поздней Пространной Правде, где запись о съезде сыновей Ярослава, видимо, читается в первоначальном виде, речь идет только об отмене кровной мести и замене ее денежным штрафом, «а ино все якоже Ярослав судил, такоже и сынове его уставиша». Это дает основания для сомнений в существовании Правды Ярославичей.

Иногда из состава Правды Ярослава выделяются первые десять статей, которые якобы составляли Древнейшую Правду. Считается, что она была составлена в Новгороде около 1016 г., а через 20 лет на ее основе была создана Правда Ярослава. Около 1072 г. Ярославичи дополнили ее рядом статей. Новая редакция Правды связывается с городскими восстаниями 1068–1071 гг., поскольку в нее были введены повышенные денежные штрафы за убийство княжих людей. Остальные статьи Краткой Правды, отчасти повторяющие нормы Древнейшей Правды, принято считать дополнительными, введенными позднее. К более позднему времени относят также Покон вирный, устанавливающий нормы прокорма сборщиков судебных платежей, и Урок мостникам, определяющий расценки за мощение новгородских улиц (оба датируются первой половиной XII в.). В целом Краткая Правда рассматривается как единый памятник, возникший на рубеже XI–XII вв.